Потерянные в прямом эфире
Шрифт:
Единственное, что мне оставалось, это выскальзывать из его объятий после и, приняв душ, уходить спать в другую комнату.
Ощущая себя последней нимфоманкой, я с ужасом ожидала, что врач в ближайшее время решит прописать мне половой покой.
Дневное общение было практически сведено к нулю, Ключевский всё так же продолжал работать, а у меня начался новый семестр. Живот стало тяжело прятать, про меня всё больше шептались, но я старалась не обращать внимания, держась бывших соседок. Надя искренне сочувствовала, всеми силами пытаясь помочь мне найти плюсы в сложившейся ситуации. Зато Светка не упускала лишней возможности подчеркнуть тот
— Вот поэтому дальше нужно быть умнее, — поучала меня она. — Требуй, чтобы вы расписались.
— Зачем? — нахмурилась я.
— Чтобы потом у разбитого корыта не остаться. Это сегодня он рыцарь, а уже завтра жопу в кусты и поминай как звали.
— Он не бросит ребёнка.
— Это он сейчас не бросит, а потом появится на горизонте молодая и красивая.
— Куда уж моложе?! — ужаснулась Надя.
— А вы думали, — авторитетно заявила подруга. — Женский век недолог. Это сегодня нам девятнадцать, но не успеете оглянуться, как всё… сиськи обвисли, а на заднице целлюлит. А у Леськи и того раньше!
— Чего это у меня раньше? — возмутилась я, подбоченившись.
— Тебе рожать через пару месяцев, а это мало кого красит!
И пусть я не придавала особого значения Светкиным нравоучениям, но так или иначе, это заставляло меня задуматься о том, что там — дальше. С каждым днём этот вопрос мучил меня всё сильнее, но задать его Игорю я так и не решалась. Пока в нашей жизни не появился Слава Макаров.
***
Было воскресенье. Тот самый редкий случай, когда Ключевский планировал весь день пробыть дома. Собственно, он и отсыпался, а я сходила с ума от скуки, и даже сидение над учебными проектами было не в кайф. Я сидела в «своей» комнате и вздыхала над ноутбуком, подаренным мне на Новый год Игорем, когда по квартире разнёсся протяжный звонок в дверь.
Первая мысль — нас вновь решила посетить мадам Ветрова. После памятной истории с котом она любила периодами заглядывать к нам (а вернее, ко мне) с истериками. То музыка ей слишком громко играет, то запах по вентиляции идёт, то у порога у нас грязно. Список претензий был столь разнообразен, что я уже всерьёз подумывала о том, а не устроить ли мне встречу с её котом для очередной экстремальной стрижки.
Но за дверью неожиданно обнаружился рослый мужчина с кирпичного цвета волосами. Лицо показалось мне смутно знакомым, но прежде чем я успела сообразить хоть что-либо, наш утренний гость, вначале слегка растерявшийся, взял себя в руки и расплылся в широкой улыбке:
— Мадемуазель, — рыжий изобразил учтивый поклон, — могу ли я видеть хозяина этой скромной обители?
— Игоря? — зачем-то переспросила я, оправдывая цвет своих волос.
— А что, другие имеются? — насмешливо уточнил мой собеседник.
— Нет, — покачала головой, борясь с желанием стукнуть себя в лоб, дабы не тупить. — Он спит, но вы проходите, я сейчас его позову.
— На дворе практически полдень, — хмыкнул рыжий.
— Он устал, — решила я защитить Игоря, но наткнулась лишь на ещё одну усмешку.
— Ну ещё бы не устал, с такой-то юной нимфой.
Нимфой мне быть не хотелось.
— А вы не завидуйте, — нагло парировала я.
Гость не обиделся, скорее даже наоборот, развеселился ещё больше, зато у меня пропало всякое желание продолжать разговор: судя по его реакциям,
Как и обещала, я развернулась, чтобы идти будить Игоря. И именно это моё движение ощутимо изменило атмосферу в прихожей. Дело в том, что на мне этим утром были надеты короткие шорты и широкая футболка Ключевского, успешно маскируя все признаки моей беременности. Но вот вид сбоку на выпирающий живот уже ничем не скрыть. Я буквально кожей ощутила, как цепкий мужской взгляд прошёлся по моей фигуре, замерев ровно на середине.
В этот момент из спальни в одних пижамных штанах появился заспанный Игорь:
— Мне показалось, или в дверь звонили?
— Не показалось, — буркнула я, проходя мимо и спеша скрыться от густого недоумения, повисшего в воздухе.
И, уже закрывая дверь в комнату, я услышала:
— Славка, какими судьбами?
— Ради бога, скажи, что я ошибаюсь и сия дева не беременна.
***
Они разговаривали долго. Практически час. Из кухни то и дело доносились обрывки фраз, брошенных на повышенных тонах. Я же всё это время сидела в комнате и убеждала себя, что мне нет никакого дела до мужских разборок.
Рыжего я вспомнила. Он был юристом головного офиса, которому подчинялась «Ассоль». Это он тогда на пару с Игорем сопровождал Богомолова в первый день моей практики.
Ещё немножко покопавшись в своей памяти, я получила следующее: Вячеслав Макаров являлся школьным другом Ключевского. Вездесущая Ника как-то обмолвилась, что это именно Макаров продвинул кандидатуру приятеля на должность руководителя у Богомолова. А уже Игорь привёл за собой Регину.
Но это были частности, меня же больше беспокоила реакция Вячеслава на мою беременность, явившуюся для него большим сюрпризом. Следовательно, вывод напрашивался сам собой: Ключевский не торопился делиться с друзьями новостями и рассказывать обо мне. И это вдруг задело. Не то чтобы я претендовала на официальный статус, но и быть чьей-то постыдной тайной меня вовсе не прельщало.
Хотя его мать была в курсе нашего сожительства. Я с ней даже пару раз по телефону разговаривала, мы обе волновались, смущались, но разговаривали. Родители Игоря собирались приехать в гости сразу после рождения ребёнка.
Впрочем, сейчас мы не об этом.
Согласно обвинительно-разоблачительной речи Макарова (которая с успехом была мною подслушана) я являлась аферисткой, решившей задержаться в Москве древнейшим из способов: залететь и женить на себе мужика с квартирой и достатком (то бишь Ключевского).
Что на это сказал Игорь, мне услышать не удалось. Была у него такая особенность — говорить едва слышно в минуты максимального бешенства, вот только дружка его это мало остановило.
— Ты вообще уверен, что ребёнок от тебя? — фыркнул Макаров в ответ. — Или же ты согласен поверить во что угодно, лишь бы…
Что там «лишь бы», я так и не узнала, потому что Игорь всё же проорал что-то нечленораздельное, прервав друга на самом интересном.
И вот здесь даже я призадумалась. Действительно, Ключевский ни разу не усомнился в своём отцовстве, этот вопрос ни разу даже не поднимался между нами. Неужели потеря собственного ребёнка настолько травмировала его, что ему было… всё равно? Мысль показалась мне настолько жуткой, что я поспешила затолкать её куда подальше.