Повелитель чумы
Шрифт:
– Ах, да...
Коди вытащил из кармана потрепанный лист бумаги - точнее, то, что осталось от наброска. Соленая вода не пошла ему на пользу. Разорванный, размазанный и помятый рисунок больше не напоминал изображение человека. Если только их подозреваемый не был недавно сбит фургоном, никто его не узнает.
– Извините, инспектор.
Ленуар вздохнул.
– Ничего мы с этим сейчас не поделаем. Надо будет набросать ещё один портрет, как только получится. А пока давай перейдем к следующему имени в нашем списке. Может быть, у нас и нет эскиза, но, по крайней
– Ленуар усмехнулся уголком рта.
– Мокрый ты перестаёшь внушать преступникам ужас.
* * *
Наблюдая за ними с безопасного расстояния, Риттер облегчённо выдохнул, когда ищейки удалились. Они подобрались слишком близко. Он не был уверен, как много ищейки вытянули из его товарища по кораблю на «Герцогине», но надеялся, что ему удалось прервать их до того, как они показали свой набросок.
Выстрел сработал как по мановению волшебной палочки, и Марти выполнил свою работу, завлекая всех в веселую погоню. Риттер не рассчитывал, что ему придется стрелять во второй раз, чтобы прикрыть бегство Марти, и это едва не стоило ему свободы. К счастью, человек его должности и положения знал доки, как свою собственную каюту.
«Гончие вернутся,– подумал он, – но, по крайней мере, мне удалось выиграть немного времени».
Что же касается того, что делать с этим временем... Он должен был сообщить о произошедшем Нэшу. Теперь ищейки превратились не просто в небольшую помеху.
Риттер вытащил из кармана письмо - то самое, которое Марти должен был передать Нэшу. Просматривая его, он нашел фразу, которую искал:
«Возможно, ты скоро понадобишься мне, чтобы разобраться с ищейками».
Риттер достал карандаш и зачеркнул слово “возможно». Затем нацарапал похожую записку Сукхану: «Пора разобраться с Марти».
Эту записку Риттер доставит сам, через узел в стене хранилища 57. Но спешить было некуда. Сукхан все равно не придет искать заметку до наступления темноты. И тогда последний свободный конец будет отрублен и пустится в свободное плаванье.
Риттер сунул записки обратно в карман и, насвистывая, направился вниз по пирсу.
Глава 21
– Ой, не смотри на меня так, щенок.
– Разбитые костяшки пальцев толкнули через стол потрескавшуюся бутыль.
– Тут ничего личного.
Зак нахмурился.
– Мне должно стать от этого легче?
– Человек находит утешение там, где может, - сказал Бевин и сделал большой глоток.
– Тебе стоит попробовать этот эль. Он лучший в этих доках.
– Он единственный в этих доках, и далёк от «лучшего», - Зак его даже не пробовал, но не мог не поспорить.
Однако Бевин пребывал в своем обычном беззаботном настроении и встретил это замечание коротким смешком.
– Я должен это запомнить! А ты смышлёный малый, без сомнений.
– Он отсалютовал Заку бутылью.
Зак схватил свою, иронично отсалютовал в ответ и сделал большой глоток. Вкус напоминал гнилые орехи, и он почувствовал, как его лицо сморщилось от отвращения. Так он и думал. Но чего еще можно было ожидать в таком месте, как это? Мальчишка окинул взглядом тесное помещение с грязным полом, закопченным очагом и затянутыми паутиной стропилами.
Он думал, что общий зал паба был убогим, но тот был практически дворцом по сравнению с этой частью здания. А ведь Зак даже не знал о существовании этой задней комнаты, и, судя по всему, о ней не знал и никто другой.
Зак тоже не особо любил уборку, но если в трещинах на столе уже поселилось семейство пауков, похоже, пришло время наводить порядок. Что бы сказала сестра Неллис, если бы увидела это место?
Монахиня содержала приют для сирот в безупречной чистоте и вечно кудахтала над якобы неопрятной койкой Зака. Она называла это «оскорблением самого Господа». Если несколько складок и крошек на ткани были оскорблением для Господа, то этого места должно было быть достаточно, чтобы вызвать гнев самого Небесного воинства.
Зак представил себе Господа верхом на сияющем коне, с золотым мечом, поднятым к небесам, и горящими праведностью глазами. «Трепещите, пауки! Божий генерал идет за вами!» От представившейся картины Зак тихонько хихикнул.
– Не похоже, что ты беспокоишься, - в голосе Бевина озадаченность сплеталась воедино с восхищением, - либо ты очень храбрый, малец, либо совсем не понимаешь сложившейся ситуации.
Зак пожал плечами:
– А что тут понимать? Ты держишь меня в плену, потому что так Волосачу будет проще меня достать.
– В плену? Не надо такого драматизма; я просто попросил тебя посидеть со мной несколько часов.
– А если я откажусь?
– Не советовал бы.
– Тогда это точно означает плен.
– Согласен, очень похоже.
– Бевин склонил голову набок.
– Но тебя это, кажется, нисколько не беспокоит?
Зак чуть не закатил глаза. У Бевина был сильный портовый акцент, как и у Зака, а это означало, что он должен бы понимать, в чём дело.
– Я - сирота из бедного района, - напомнил ему Зак.
– Если бы мне давали медяк каждый раз, когда кто-то удерживает меня в месте, где я не хочу находиться, то у меня был бы уже особняк на Бульваре Примул.
Бевин ухмыльнулся.
– То, что это не первый раз, еще не значит, что все будет хорошо. Возможно, твоё теперешнее положение - одно из худших, в которых тебе довелось побывать.
– Определённо, нет, - серьёзно покачал головой Зак. При этих словах шрам на руке начало покалывать.
Здоровяк хмыкнул, окидывая Зака новым оценивающим взглядом.
– Как бы то ни было, ты ошибаешься — я держу тебя здесь не ради Волосача. Во всяком случае, не совсем так.
– Тогда что я здесь делаю?