Повелители лошадей
Шрифт:
— Добро пожаловать в мой шатер, Коджа из Хазарии. Садись и наслаждайся мясом моих ягнят, молоком моих лошадей, — крикнул кахан, произнося традиционное приветствие, которое предшествовало аудиенции каждого дня.
— Я благодарю тебя, Прославленный Император Туйгана, за твою щедрость, — ответил Коджа с легким поклоном. Как и приглашение, его ответ повторялся каждый день, являясь частью древнего ритуала, который управлял жизнями Туйганов.
— Ну, тогда проходи и садись. Быстро — сегодня нужно многое сделать. Позже я хочу пойти на охоту, — сказал Ямун, пренебрегая этикетом.
— Да, Великий Господин, — сказал Коджа, поспешая на свое место.
— Ты тоже пойдешь. Ты будешь охотиться со мной. Ямун передал свирепую птицу сокольничему и взмахом руки отпустил его. — Но сначала ты должен побыть моим писцом еще немного — только на сегодня.
Коджа кивнул и занял свое место, раскладывая свои бумаги, кисточки, чернильные камни и прессованные лепешки с порошкообразными чернилами — как красными, так и черными. Слуга поставил маленькую миску с водой для смешивания порошка.
Ямун махнул рукой своим ожидающим слугам. — Я сейчас переоденусь, — скомандовал он.
Слуги побежали вперед, разворачивая длинную полосу белой ткани. Четверо из них заняли позиции в квадрате вокруг кахана, их глаза были обращены друг к другу, они подняли ткань, образуя ширму. Другие слуги сложили груды одежды внутри ширмы, затем отступили.
— Приведите моих женщин, чтобы они одели меня.
После небольшой задержки со стороны женских палаток появились две молодые девушки. Коджа предположил, что им было немногим больше восемнадцати лет. Внешне они были расы Шу, с блестящими черными волосами, бледной кожей и узкими глазами. Девушки поспешали вперед быстрыми, семенящими шажками, как учили придворных дам. На каждой было облегающее шелковое платье и высокий головной убор незамужней женщины. Гребни, вырезанные из костей экзотических монстров, удерживали их волосы на месте. Застенчиво хихикая, когда они увидели, что присутствуют зрители, две девушки вошли за ширму и принялись за работу.
— Это принцессы Водяной Цветок и Весенний Пион, — похвастался Ямун через ширму. — Подарки от императора Шу. Он посылает мне больше, чем вино. Эти две принцессы королевской крови, и он подарил их мне. Он сделал это для твоего принца? Ямун извивался, когда девушки стаскивали с него верхнюю одежду.
Коджа не ответил, стараясь незаметно опустить глаза. Он коротко взглянул вверх. Обнаженные плечи кахана были покрыты длинными узкими шрамами.
— Одеваться — это не все, в чем они хороши. Ямун широко ухмыльнулся. — Но тебе этого не понять. Это правда, что вы, священники, никогда не прикасаетесь к женщинам?
Коджа покраснел от этого вопроса. — Чистота ума и тела — это путь, по которому мы ищем Фуро, — сказал он, защищаясь.
— Значит, женщины нечисты? — спросил Ямун, и в его голосе послышались недоверчивые нотки.
Коджа снова услышал хихиканье за ширмой.
— Страсти затуманивают разум и развращают дух. Мы живем для того, чтобы контролировать свои страсти и очищать свой разум, чтобы достичь совершенства в мыслях и поступках. Бессознательно Коджа принял позу со скрещенными ногами, которую принимали жрецы его храма на своих уроках.
— Ха! И что это дает тебе в этом мире? Ямун поднял руки, когда принцессы расстегнули его брюки.
— Только тот, у кого чистый дух, может войти в присутствие Просветленного.
— Значит, если ты будешь избегать женщин, у тебя может, просто может, появиться шанс увидеть твоего бога? Ямун скрылся из виду за ширмой.
— Что-то вроде этого, да. В философии Храма Красной Горы было гораздо больше, но Коджа не собирался сейчас вдаваться в это. Готовясь к своей работе, Коджа смешал чернила.
— Что делает твой Просветленный? Вознаграждает ли он тебя и поражает ли твоих врагов молнией? Голос Ямуна был приглушен, когда ему через голову надевали, свежую одежду.
— Просветленный наполняет нас совершенным пониманием и гармонией. При этом у нас нет врагов.
— Ха. Что, если бы я был твоим врагом? Защитит ли тебя твое совершенное понимание? Ямун вышел, одетый в длинные свободные одежды из красного и желтого шелка, расшитые прыгающими тиграми. Слуги и женщины собрали грязную одежду и унесли ее прочь.
— Я верю в Фуро и Просветленного.
— А я верю в свой лук и свой меч, — произнес Ямун, пристегивая свой меч. — Они и есть сила. Тейлас дал их мне, и он может поражать своих врагов с неба. Тейлас — это бог, которого ты можешь использовать.
Коджа был поражен этим последним заявлением. — Богов не используют.
— Тейлас вернул бы силу, если бы я ее не использовал, так что он — бог, которого нужно использовать, — отрезал Ямун с легкой усмешкой.
Одетый и принаряженный, Ямун сидел в своем кресле, готовый выслушать утренние дела.
— Ты не боишься обидеть Тейласа? — спросил Коджа, смачивая кисточку для письма.
— Почему?
— Ну,— нерешительно предположил Коджа, потирая затылок, — другие могли бы назвать твои слова самонадеянными. Возможно, ты ошибаешься в интерпретации воли Тейласа.
— Другим Тейлас не дал силы. Вот, почему я выношу приговор ханам, и мы заставили их ждать достаточно долго, — объявил он, указывая на носителя колчана, поднимающегося на холм. — Пришло время заняться делом.
— Да, Великий Господин, — ответил Коджа, раскладывая чистый лист бумаги.
— Хватит уже «Великий Господин». Сегодня я разрешаю тебе называть меня каханом, без каких-либо других титулов. Ямун посмотрел на носителя колчана, когда тот добрался до внутреннего двора. — Кто ждет? — спросил кахан, указывая на ворота у подножия холма.
Слуга опустился на колени, склонив голову. — Славный кахан, ханы Чжун и Бахшир принесли прошение о том, чтобы ты рассмотрел их дела, и один из людей Чанар Онг Хо пришел сказать, что его хозяин вернулся. Генерал ожидает твоего удовольствия выступить с докладом.