Повелители лошадей
Шрифт:
— Что именно потребовал Чанар Онг Кхо? — внезапно спросила Баялун.
У Коджи пересохло во рту, когда он задался вопросом, почему спрашивает Баялун. — Я приношу извинения Генералу Чанару, — начал он, — если мои слова не отдадут ему должного. Прошло некоторое время с тех пор, как я слышал, как он говорил. Он сказал, что все караваны, пересекающие великую степь, должны платить налоги хану Туйгана. Коджа сделал паузу, нервно потирая щетину на голове.
— И это все? — спросил Ямун. Чанар выпрямился, готовый запротестовать.
— О, нет, — поспешно продолжил Коджа. — Он также сказал, что все королевства должны платить вам дань или подчиниться вашему правлению.
— Мне это казалось совершенно ясным, Великий Вождь, — предложил Чанар.
Ямун кивнул в знак согласия. — Итак, халиф не ответил?
— Нет, Ямун, — подтвердил Чанар. — Из Семфара не поступало никаких известий.
— Возможно, халиф не верит, что у вас есть достаточная сила, Кахан, — предположил Коджа. — В конце концов, у Семфара большая армия и много городов. Действительно, халифа называют «Избранным Принцем Отрицателей» и «Великим Завоевателем».
— «Великий Завоеватель» скоро сам все узнает, — мрачно сказал Ямун. — Сколько людей у Хубадая в настоящее время?
— Он держит весь свой тумен, пять из них наготове. Я сам посоветовал ему дождаться твоих приказов, — похвастался Чанар.
— Ты это сделал? — прокомментировал Ямун. Он слабо улыбнулся, хотя любая теплота в выражении его лица была искажена шрамом через губу. Лама не мог решить, саркастичен Ямун или нет. Если так оно и было, Чанар, по-видимому, этого не заметил.
— Да, Ямун, — гордо ответил Чанар. Генерал сел прямее и выпятил грудь.
— Писец, напиши приказ Хубадаю, — приказал Ямун, откидываясь на спинку стула. — Он должен разделить свою группу войск на три части. Он поведет одну из них, а я пошлю командиров для остальных групп. Ни один человек из его армии не должен ходить на охоту, кроме как за едой, чтобы сохранить лошадей. Если человек нарушит этот закон, то в первый раз он получит три удара розгой. Во второй раз у него будет трижды по три. В третий раз он получит трижды, трижды, трижды. Его люди должны всегда иметь наготове двухнедельный запас продовольствия. У лошадей должно быть под рукой достаточное количество корма. Он должен быть готов отправиться на войну в тот день, когда ему прикажут. Коджа писал яростно, стараясь не отставать от стремительного темпа диктующего приказы Ямуна.
— Его люди должны держать оружие наготове, — продолжил кахан. Он сделал знак слуге принести ему напиток. — У каждого воина должно быть два копья, два лука и четыреста стрел. Любой человек, который этого не сделает, будет наказан — пять ударов розгой. Любой человек, чья лошадь будет не готова, будет наказан так же. Любой воин, который вернется домой к своей семье, будет схвачен и передан своему хану для наказания.
Коджа закончил писать росчерком. Он держал кисть наготове, чтобы возобновить письмо.
— Утренняя аудиенция окончена, — резко объявил Ямун. — Сегодня вечером состоится пир в честь благополучного возвращения Чанара Онг Кхо. Пусть все, кто приветствует его возвращение, придут.
Чанар был ошеломлен. Несмотря на то, что он был доволен праздником, он ожидал более длительной встречи с каханом. В прошлом он всегда пользовался благосклонностью Ямуна. Теперь, казалось, все изменилось. Он неохотно встал, чтобы уйти, поклонившись кахану, когда собрался уходить. Коджа тоже поднялся на ноги, поморщившись, когда его ноги отказались разгибаться.
— Коджа, — внезапно сказал Ямун, впервые используя личное имя священника, — я хочу, чтобы ты остался. Мне любопытно узнать о твоем принце.
Священник ждал, как приказал кахан, послушный, хотя и сбитый с толку. Он также чувствовал на себе мрачные взгляды Чанара. Генерал зашагал прочь, оставив свои советы при себе.
— Я тоже сейчас пойду, муж мой, — объявила Мать Баялун. Ямун не ответил.
После того, как Баялун и Чанар ушли, кахан приказал слугам принести напитки, черный кумыс для себя и горячее вино для Коджи. Он снова откинулся на спинку стула. — Теперь, Коджа из Хазари, я позволил тебе узнать кое-что о наших планах. Возможно, теперь ты сможешь рассказать мне, что за человек твой Принц Оганди. Ямун зевнул.
Коджа сделал паузу, не зная, что сказать. Как много он мог бы открыть, не предавая своего господина? Сколько он должен кахану?
Спускаясь по склону, Матушка Баялун догнала Чанара, когда он шел к своей белой кобыле. Она ковыляла рядом с ним, упираясь в землю кончиком своего посоха.
— Приветствую нашего храброго генерала, — сказала она. — Не уделишь ли ты немного времени, чтобы навестить старую женщину?
Чанар внимательно посмотрел на нее. Солнечный свет придавал ее лицу теплый оттенок. Это была зрелая красавица, преисполненная уверенности в себе. Баялун одарила Чанара улыбкой, понимающей и соблазнительной. «Старая женщина» — вряд ли было тем термином, каким Чанар описал бы ее.
— Приветствую тебя в ответ, Мать Баялун, — ответил Чанар. Часть его сознания была заинтригована. Это было не похоже на Баялун — быть такой прямолинейной.
— Я не могла не заметить, что ты сегодня один, а не со своим андой, Ямуном.
Чанар замедлил шаг, чтобы подстроиться под нее. — Ты очень наблюдательна. Его голос стал холодным. Он оглянулся на юрту кахана. Ямун и иностранный священник сидели и оживленно беседовали.
— Я просто хочу защитить тебя и сказать, что не считаю это правильным. Ее тон успокоил его уязвленную гордость. — Ты много путешествовал в последнее время, Генерал Чанар.
Чанар повернулся, удивленный ее заботой. — Я исполнял желания Ямуна.
— У кахана есть посыльные для выполнения подобных обязанностей, — заметила Баялун, опираясь на посох. — Он отправил тебя в Семфар…
— Это была большая честь! — попытался убедительно ответить Чанар.
— Естественно, хотя вряд ли это обременительно для твоих способностей, — ответила она, невозмутимая его вспышкой. — Священник, которого ты привез оттуда, — настоящий военный трофей. Чанар впился в нее взглядом, уязвленный ее колкостью.