Повелители лошадей
Шрифт:
Джад подождал, пока войдет Чанар, затем замкнул шествие, пытаясь подавить панику. Достаточно ли долго он тянул время?
Готов ли кахан принять их? Он положил руку на свой меч, на случай, если дела пойдут плохо.
Баялун сделала всего один шаг через дверь и остановилась. Чанар, склонивший голову, чтобы пройти в дверь, столкнулся с хадун и удивленно отступил назад. Заглянув через плечо Баялун, он отшатнулся еще дальше в еще большем изумлении. Джад легко скользнул в сторону, с дороги, вытаращив глаза на трон Ямуна.
Баялун резко выдохнула от недоверия, и ее посох чуть не выскользнул у нее из рук. Генерал Чанар просто раскрыл
Под всеми этими атрибутами было трудно, почти невозможно, разглядеть лицо Ямуна. Лампы были подвешены далеко и высоко от сиденья кахана, погружая его черты в темноту. Его руки были облачены в толстые перчатки.
Во главе мужских сидений, рядом с каханом, сидел Коджа, скрестив ноги. Священник с ввалившимися глазами изучал только что вошедшую пару с тревожным любопытством. Рядом с ним был Гоюк, все еще в грязной одежде после вчерашнего сражения. Старый хан достал свою трубку и тщательно набивал ее табаком. Он взглянул на Баялун и Чанара, а затем снова сосредоточился на своей трубке, едва обратив на них внимание. За спиной кахана стояли ночные стражи. Во главе их стоял Сечен, спрятав руки в складках своего халата. Охранники стояли, напряженно выпрямившись, их глаза буравили посетителей. Они не пытались скрыть свою ненависть.
— Выйди вперед, — мягко сказал кахан. Его звучный голос отчетливо разнесся по юрте. Осторожно, оглядывая всех, кто был вокруг нее, Баялун пошла вперед. Чанар шагал рядом с ней, хотя его походка была менее развязной, чем обычно.
Баялун первой пришла в себя. Она умело сочинила простой куплет, напевая его в виде монотонной мелодии.
«Приветствую тебя, достопочтенный сын, который воскрес.
Твоя скорбящая мать рада тебя видеть.
Твоя скорбящая жена рада тебя видеть.
Двойные благословения льются на меня, как вода».
Ямун слегка наклонил голову в сторону своей мачехи. — Садись, — прошептал он, указывая на место примерно в середине женского ряда. Баялун послушно заняла место, приняв легкое оскорбление, подразумеваемое положением, без комментариев.
— Садись, — сказал кахан более сильным голосом, указывая Чанару на место рядом с Гоюком. Чанар колебался, потому что это место ставило его на более низкий ранг, чем священника. Он начал было протестовать, потом передумал.
Наступила напряженная тишина, и на мгновение голова Ямуна поникла. Прославленная вторая жена наблюдала за каханом с живым интересом. Принц Джад, стоявший у двери юрты, молча, обнажил свой меч и поймал взгляд Сечена. Гигант слегка кивнул, показывая свою готовность.
— Возьми эту трубку, Великий Господин, — нагло сказал старый Гоюк, скользнув вперед, чтобы вручить Ямуну приготовленную им трубку. Внезапно голова кахана вскинулась.
— Я закурю, — ответил Ямун, и его голос прозвучал немного глухо. Взяв трубку, он раскурил ее и сделал несколько длинных затяжек,
— До вас, без сомнения, доходили дурные слухи, — наконец, сказал Ямун. — Слухи о том, что неких убийц послали убить меня. Итак, без сомнения, вы поспешили сюда, чтобы доказать себе, насколько ошибочны были эти слухи.
Баялун внимательно изучала кахана, пытаясь понять, не был ли его образ какой-то иллюзией, созданной священником. В то же время она быстро проверила заклинания, которые у нее были готовы, на случай, если будут еще сюрпризы.
— К сожалению, в слухах есть доля правды. Пусть охранники принесут тело, — приказал Ямун Сечену. Высокий парень покинул свою позицию и вышел из юрты. Ямун продолжил: — Вчера, во время битвы, некое существо пыталось убить меня. Это не удалось, потому что мой анда... При этих словах кахан склонил голову в сторону священника. — Он сражался, чтобы защитить меня. Давайте выпьем за его удачу. Слабым взмахом он велел слугам принести ковши черного кумыса. Дрожащими руками он поднес ковш к губам и запрокинул голову, чтобы отпить.
Когда он пил, его лицо вышло из тени. Баялун ясно увидела мертвенный цвет его щек, которые блестели от холодного пота — от простого усилия сидеть.
Чанар сидел прямо, как шомпол, его жесткие, прищуренные глаза были устремлены на ламу. Остальные подняли свои ковши и пригубили напиток. Генерал, однако, сидел неподвижно, отказываясь отдавать честь священнику.
Когда группа закончила тост, Сечен осторожно кашлянул из-за двери. Ямун призвал его к действию, и все повернулись, чтобы посмотреть, как огромный Кашик открыл дверную створку. Там, завернутое в только что разделанную конскую шкуру, лежало тело «ху сянь». Охранники держали его прямо за дверью, чтобы он не загрязнил юрту хана. Даже зная, кем или чем было тело, Коджа обнаружил, что существо трудно идентифицировать. Его мех уже потерял тот блеск, которым обладал при жизни. Рана в его груди была грубо закрыта, но разложение не прекратилось.
Баялун мельком взглянула на тело, ровно настолько, чтобы убедиться, что это был убийца Шу, которого предоставил мандарин. Это только подтвердило то, чего Мать теперь ожидала, поэтому она легко скрыла те немногие эмоции, которые вызвал вид этого тела. Мать Баялун была разочарована. Она ожидала гораздо большего от великой империи Шу Лунг. Их символ поддержки, убийца-одиночка, потерпел неудачу. Теперь ей придется надавить на них, требуя большего прилежания.
Чанар, с другой стороны, смотрел на эту штуку с отвращением и восхищением. Он никогда не видел такого существа. Его не удивило, что Баялун использовала зверей, а не людей. Теперь он мог понять, почему ее планы провалились, поскольку она полагалась на таких существ.
— Также ходят слухи, — тонко сказал Ямун, прерывая созерцание тела, — что ты, Мать, каким-то образом ответственна за это. Он сделал паузу. Неосознанно кахан легонько подергал себя за усы, при этом его тело наклонилось вперед. — Конечно, это неправда. Тем не менее, если бы ты поклялась в верности своему кахану, это положило бы конец этим слухам.
Баялун холодно посмотрела на своего пасынка. Ледяным, размеренным тоном она сказала: — Ты бы заставил свою мать и свою жену поклясться тебе? Люди скажут, что у тебя нет морали из-за этого извращения.