Повелители лошадей
Шрифт:
Коджа сглотнул, услышав решимость в голосе Ямуна. — Но Шу Лунг огромен!
— Но их император боится меня. Напуганных людей можно победить, — уверенно предсказал Ямун.
Коджа смирился с решением Ямуна. — А что с Баялун? — спросил он, запоздало подумав.
Ямун небрежно отмахнулся от ее имени. — Теперь, когда я знаю ее уловки, за ней будут наблюдать. Мы оставим ее здесь, с нами, чтобы она не создавала проблем. Мы будем держать змею под своей пятой.
— Я решил, — лениво заметил Ямун, резко меняя тему, — ты встретишься с этими посланцами из Хазарии и уладишь детали их капитуляции. Мне нужно составить план нашего завоевания Шу Лунг.
— Я, Ямун? Ты что, забыл, что я Хазарец? Я не могу вести переговоры о капитуляции, — запротестовал Коджа.
— Кто сказал вести переговоры? — резко ответил кахан. — Просто прими их капитуляцию.
— Но должны же, быть какие-то условия. Я не могу просто сказать им, чтобы они сдались.
— Почему нет? — спросил Ямун, поглаживая кончики своих усов. — У них нет армии, чтобы защитить Манасс. Я могу уничтожить всех, кого они пошлют. Ты им скажи это. А здесь для меня слишком много дел. Нужно отдать приказы, и только что поступили донесения от Хубадая из Семфара. Он указал на королевского писца, рядом с которым лежала пачка бумаг, перевязанных желтыми шелковыми лентами.
— Но они захотят получить мою голову! — пробормотал маленький лама, нервно потирая затылок.
Ироничная улыбка искривила покрытые шрамами губы кахана. — Ты сделаешь это, потому что я так приказал. Им нужна твоя голова, поэтому они больше не считают тебя соотечественником. Видишь ли, ты больше не Хазарец.
Коджа сглотнул, услышав слова Ямуна. — Что я могу сделать? Хотя он совсем не хотел выполнять эту задачу, было ясно, что он должен был принять волю кахана.
— Я хочу, чтобы они сдались, — повторил Ямун, зная, что Коджа ожидал большего. — Очень хорошо, я хочу, чтобы товары, равные десяти тысячам слитков серебра, оплачивались в первую луну каждого нового года. Затем они должны выдать этого губернатора, его волшебника и чиновников Шу, которых ты описал. Они сбежали с поля боя, и я хочу заполучить их — или их головы и руки.
Коджа ждал, что Ямун скажет подробнее, но кахан закончил свои требования. — Это еще не все, — уточнил священник.
Ямун пересчитал свои условия по пальцам. — Капитуляция, товары и пленные. А что еще?
Раздраженный, Коджа взял у писца бумагу и перо, расстелив лист между собой и Ямуном. Коджа быстро очертил границы Хазарии.
— Ямун, это не кочующие племена, которых ты покорил. Хазарцы не сдадутся, и не будут повиноваться тебе только потому, что ты кахан...
— Тогда я разрушу их дома и рассею людей по своим ханам. Скажи им это, — пригрозил Ямун.
— Нет, Ямун, так не пойдет. Хазарцы не похожи на другие племена. Коджа наметил по карте населенные пункты Хазарии. — У них есть каменные города и поля. Они не мигрируют из лагеря в лагерь. Ты должен назначить кого-то, кто будет управлять ими, принимать законы и выносить судебные решения.
Ямун наклонился вперед, чтобы изучить карту Коджи. — Это не по-нашему, — проворчал он. — Но поскольку ты говоришь, что это должно быть сделано, я подумаю об этом. А пока скажи послам, что они должны отдать Манасс в мою собственность. Затем они должны снести стены вокруг всех своих других орд. Кахан носком сапога оттолкнул грубую карту. — Сделай мне хорошую карту Хазарии, анда.
Коджа вздохнул и обдумал список требований, которые выдвинул Ямун. — А о чем можно договориться?
— Мой анда, никаких переговоров. Ямун навис над священником, чтобы подчеркнуть эти слова.
— А если они откажутся? — тихо спросил Коджа.
Ямун небрежно отхлебнул из чашки кумыса. — Как я уже сказал — я уничтожу каждую орду в Хазарии. Каждый мужчина ростом выше запряженной волами повозки будет предан мечу, а все их жены и маленькие дети будут рассеяны как рабы среди моего народа. Их нации больше не будет. Это я могу сделать, анда. Кахан откинулся на спинку сиденья. — Писец, запиши мои требования. Я поставлю на них свою печать. Анда, ты можешь взять этот лист с собой, в качестве доказательства.
Утвердив требования, Ямун повернулся к своему писцу и приказал ему начать читать стопку отчетов, лежавшую рядом с ним. Коджа встал на одно колено и коротко поклонился кахану, прежде чем медленно удалиться от него. Увлеченный рассказом Хубадая о падении Семфара, Ямун даже не заметил его ухода.
* * * * *
В своей реквизированной юрте Мать Баялун работала в одиночестве, готовясь произносить свои магические заклинания. Дверь в юрту была тщательно заперта, закрывая весь свет, и ее охранник получил инструкции никому не позволять беспокоить ее, даже Чанару, ее нынешнему любовнику. Быстро двигая руками, хадун разложила необходимые ей материалы: жаровню с небольшим количеством тлеющих углей и мешочек с порошкообразными благовониями. Тихо, на случай, если кто-нибудь мог подслушать, она пробормотала заклинание, проводя руками над жаровней.
Сказав это, Баялун бросила щепотку благовоний в угли. Появился блестящий клубок дыма, который густыми клубами поднялся в воздух, извиваясь и поворачиваясь, образуя лицо мандарина Шу. Из-за дыма лоб мужчины казался мягким и припухлым, как тесто для хлеба, но его темные глаза ясно сияли. Закопченное лицо несколько раз удивленно моргнуло, будто мандарин был разбужен заклинанием.
— Хадун Туйгана, — удивленно прогрохотало оно глухим голосом, — ты звала меня?
— Да, звала. Мы должны поговорить. Ее дыхание заставило очертания призрака дрогнуть и измениться.
— Сейчас не самое лучшее время, Хадун Эке Баялун, — сказало лицо, одутловатые черты которого сложились во что-то похожее на хмурую гримасу. — Император читает стихи. Мне трудно сосредоточиться и на том, и на другом. Словно в подтверждение сказанного, его глаза, похожие на облака закатились назад. Очертания начали расплываться и подниматься, распадаясь, когда контакт на мгновение был потерян. Затем голова начала проясняться, когда говоривший переключил свои мысли на Баялун и бесплодные степи. — Говори быстрее, Хадун. У меня мало времени.
— Не приказывай мне, Джу-Хай Чоу. Я не из вашего собачьего народа, — отрезала вторая императрица. Она потянулась за маленьким веером, подарком императора Шу, чтобы рассеять дымку.
— Приношу самые смиренные извинения, мудрейшая, — сказало лицо с выражением дипломатического сожаления. Голова слегка наклонилась в ее сторону. — Пожалуйста, сообщи мне, этому простому слуге, зачем ты его вызвала. Ты действительно вызвала меня.
Баялун привыкла к нетерпению мандарина и не обратила на это никакого внимания. Хадун медленно разгладила свое одеяние, поправляя джупон, верхнюю одежду, так, чтобы он свободно свисал с ее плеч. — Армия Туйгана находится в Хазарии.