Повелители волков
Шрифт:
Что касается его подчиненных, то они вообще голов не склонили, а сразу же стали на страже у окон и двери с оружием наизготовку. Им было не до поклонов. Зов повелителя среди ночи не предвещал ничего хорошего.
— Артагерс! Прикажи от моего имени готовиться к поездке в Мидию. Поедем налегке, со сменными лошадьми. Возьмешь под свое командование тысячу «бессмертных» на самых быстрых конях. Поторопись! Выезжаем без длинных сборов. Из запасов только еда, питье и все, что необходимо для жертвоприношения оракулу. Иди!
— Будет исполнено, повелитель!
Артагерс убежал, ушли и телохранители, и Дарий остался наедине со своими мыслями. В этот момент ему показалось,
Убеленный сединами старик, погруженный в думы, сидит возле естественного водоема, напоминающего большую чашу. Родниковая вода, наполняющая водоем, вытекает прямо из-под горы. Горный воздух почти всегда стылый, но вода довольно теплая; даже в зимние холода она не теряет своих «плавающих друзей» — мелких и крупных рыб. Они считаются священными и их никто не ловит. С одной стороны водоема вырублены в скальном грунте ступеньки, которые позволяют подойти ближе, выпить горсть родниковой воды, совершить омовение и на мгновение замереть возле благословенного места, очищающего душу и мысли.
Немного поодаль возвышается небольшое строение с куполом, вытянутое вверх и квадратное в сечении, со сторонами примерно в шесть локтей. В нем нет ни окон, ни дверей, лишь четыре сквозных арочных проема, высотой в полтора человеческих роста. Четырехарочник построен из дикого камня на меловом растворе; его нижняя часть сделана из каменного щебня, а верхняя, в частности, арки, — из тесаных камней, изготовленных в виде кирпичей. Внутри строение оштукатурено и даже расписано изрядно поблекшими красками; но что нарисовано на стенах и потолке, разобрать трудно — четырехарочник построен в очень давние времена.
«Но где же Вечный огонь?» — в недоумении думал Дарий, поднимаясь по узкой извилистой тропинке к древнейшему святилищу Мидии, оракулу бога времени Зерваны [31] . Ведь в четырехарочнике, распахнутом на четыре стороны света, его не разожжешь. К тому же он стоит на совершенно открытом месте, где постоянный сквозняк, и если там развести огонь, ветер непременно погасит пламя. Не говоря уже о дождях, которые, хоть и редко, но все-таки бывают в этих местах, особенно в осенне-весенний период, и могут с легкостью залить огонь.
31
Зервана — бог времени и повелитель судьбы — изображался в виде стоящего на шаре человека со звериной головой, двумя крыльями и с жезлом в руках. Жезл Зерваны — символ высшей власти; ничто не в состоянии сопротивляться времени, никто не может противостоять ему.
Но такого просто не могло быть, зороастрийцы никогда бы не допустили осквернения огня. Почитатели Заратуштры настолько благословенно относятся к нему, что даже во время молитвы закрывают лицо паданом, чтобы своим дыханием не осквернить Вечный огонь, не говоря о том, что он может когда-нибудь потухнуть. Считалось страшным грехом и дурным знаком, если огонь задувал ветер или заливала вода.
За Дарием тащился и Артагерс с «бессмертными», превратившимися в носильщиков — они несли дары оракулу и жертвенных баранов. Уже немолодой хазарапатиш, тяжело дыша и обливаясь потом, мысленно проклинал тот несчастливый день и час, когда он согласился стать начальником стражи царя царей. Должность, конечно, почетная, да и сам Мегабаз к нему благоволит, но как же хочется спать, особенно под утро! А тут еще неуемный нрав Дария, который ни свет ни заря потащился в такую даль. Они как сумасшедшие примчались
Едва царь приблизился к водоему, старец маг встал и низко, но с достоинством, поклонился Дарию. Он был в белых одеждах, а в руках держал связку палочек из тамариска; это был знак того, что он готов к жертвоприношению.
— Я давно тебя дожидаюсь, царь царей, — сказал он низким, немного глуховатым голосом. — Хорошо бы ты приехал на рассвете… Но к сожалению, дороги в наших краях чересчур скверные. Соверши омовение, и мы поговорим.
Немного удивленный — откуда маг узнал, что именно сегодня он придет к оракулу, — Дарий умылся, испил воды из источника и сурово посмотрел на мага. Тот спокойно выдержал царственный взгляд и молвил:
— Прости, у меня нет даже плохонького дифра, так что присаживайся рядом. А твои воины пусть отдохнут вон там. — Маг указал на зеленую лужайку внизу, шагах в тридцати ниже по спуску, через которую весело бежал тонкий ручеек, вытекающий из водоема.
Дарий сел, но никаких неудобств при этом не испытал — предусмотрительный Артагерс бросил на камни шкуру горного барса.
— Я так понимаю, царь, ты пришел к оракулу не просто попытать свою судьбу… — Маг, сидевший на камне напротив Дария, казалось, вонзил свои глаза прямо в душу повелителя персов.
— Ну а если понимаешь, так почему спрашиваешь? — несколько резковато ответил Дарий.
— Я не спрашиваю. Я просто отвечаю своим мыслям.
— И что они тебе подсказывают?
— Вряд ли ты хочешь жить вечно. Об этом мечтают только глупцы. А ты, царь, умен и бесстрашен. Но ты весь в сомнениях и колебаниях, что, в общем-то, понятно — умный повелитель не может пребывать в невозмутимом спокойствии и бездеятельности. Зервана, стоящий выше добра и зла, породил царя света Хормазда и Ахримана. Божество зла Ахриман — плод сомнений Зерваны. Но он еще и любимый его сын, созданный на погибель миру — для того, чтобы испытывать человечество…
— Прости, маг, — перебил Дарий старца, — но мне такие высоты философской мысли непостижимы. Я не понимаю, о чем идет речь.
— О двойственности человеческой натуры, — объяснил старец. — Ты хочешь не просто править своей великой империей, а получить ярлык на это правление от высших сил.
Дарий был поражен. Маг словно покопался в его голове! Как такое могло случиться?! Не проще ли, вместо пророчеств оракула, сбросить старца со скалы? Глаза царя остро блеснули — он вспомнил, что произошло после того, как заговорщики убили Гаумату и Патицита. Когда народ узнал, как его обманули, то первым делом принялся добивать остальных магов, которых считали сторонниками лжецаря. Уцелели очень немногие, в отдаленных провинциях. И когда Дарий сел на трон, маги уже больше не имели на повелителя персов такого влияния, как прежде.
— Моя смерть ничего не решит, — устало улыбнулся маг, заметив опасные искорки в глазах царя. — Наша судьба покоится на коленях богов, а Зервана стоит над ними. Изменить ничего нельзя. Подправить — да, можно. Ибо дорога к цели не прямая, у нее много ответвлений.
Царь немного подумал и нехотя ответил:
— Ты прав, маг. Мне не нравятся слухи, которые бродят по стране. Самое невинное прозвище, которое мне присвоили, это Торгаш. И все потому, что я лишь упорядочил систему сбора налогов. Я догадываюсь, — даже знаю наверняка, — кто распускает мерзкие сплетни, но нельзя всех убить, потому что потом некем будет править.