Повелительница павианов

Стаут Рекс

– Фриц, сейчас ты для меня - откровение.

Крамер вытаращил на него глаза.

– Это Вулф просил вас выступить с речью?

– Еще чего!
– негодующе воскликнул Вулф.
– Боюсь, Фриц, ничего уже сделать нельзя. У нас достаточно ветчины и осетрины?

– Да, сэр.

– Подашь чуть позже. Гостям в прихожей, но не полицейским. Вы знаете этих цветоводов, мистер Крамер?

– Нет.
– Крамер повернулся к Солу.
– Как вы отмечали гостей?

– Мне дали список членов Манхэттенского клуба любителей цветов. Они должны были предъявлять членские билеты. Всех пришедших я отмечал в списке. Если их сопровождали супруги или другие лица, я записывал и их имена.

– Следовательно, вы занесли в список всех? Сколько там человек?

– Двести девятнадцать.

– Столько здесь не поместится.

Сол кивнул.

– Да, верно. Но они приходили и уходили. Одновременно тут собиралось не более сотни гостей.

– Существенное уточнение, - Крамер делался все наглее.
– Гудвин сказал, что стоял в дверях вместе с вами, когда эта женщина закричала и выбежала из кабинета, но вы не видели, как она входила туда. Почему?

– Мы стояли к ней спиной и провожали взглядом только что ушедшего гостя. Арчи спросил его имя, а мужчина ответил, что это глупости. Если вам интересно, его зовут Малькольм Уэддер.

– Откуда вы знаете?

– Я записал его имя, как и все остальные.

Крамер пытливо взглянул на Сола.

– Значит, вы могли бы назвать имена всех гостей, увидев их лица?

Сол передернул плечами.

– Не столько лица, сколько общий облик. Возможно, при этом я допущу несколько ошибок, но не очень много.

Крамер повернулся к полицейскому у двери.

– Леви, вы слышали это имя. Малькольм Уэддер. Пусть Стеббинс проверит его по списку и пошлет за ним человека.
– Он опять обратился к Солу: Сделаем так. Я буду сидеть тут со списком, а мужчины и женщины, которых сюда приведут...

– Я могу точно сказать вам, был ли здесь тот или иной человек. Особенно если он не станет переодеваться, менять прическу или приклеивать усы. Что же до имен, то в нескольких случаях я могу ошибиться, хотя и сомневаюсь.

– Я вам не верю.

– Зато мистер Вулф верит, - самодовольно ответил Сол.
– И Арчи верит. Я неплохо понаторел в запоминании имен.

– Ладно, будь по-вашему. С вами пока все. Никуда не отлучайтесь.

Сол и Фриц вышли. Вулф уселся в свое кресло во главе обеденного стола, тяжко вздохнул и смежил веки. Я устроился за спиной Крамера, поодаль от стола. Мало-помалу я уже осознавал, с каким сложным делом мы столкнулись.

– Что вы думаете о рассказе Гудвина?
– спросил Крамер.

Вулф чуть приоткрыл глаза.

– Последующие события подтверждают его правдивость, вот что я думаю. Едва ли девица подстроила все это, включая собственную смерть, лишь затем, чтобы придать правдоподобия словам Гудвина. Я склонен верить ему.

– Согласен. Мне нет нужды напоминать, что и вас, и Гудвина я знаю как облупленных. Поэтому меня интересует, какова вероятность того, что через день-другой вы вдруг вспомните, что девица и прежде бывала у вас. И кто-то из сегодняшних гостей тоже.

– Вздор, - сухо ответил Вулф.
– Даже будь так, вы прекрасно нас знаете, а посему не тратьте время на эту чепуху.

Вошел полицейский и доложил, что звонил член депутатской комиссии. Другой легавый сообщил, что Хоумер Карлайл бушует в прихожей. Вулф как ни в чем не бывало сидел за столом, закрыв глаза. Но я догадывался о его волнении - недаром Вулф чертил пальцем кружки на полированной столешнице.

Крамер наблюдал за ним.

– Что вам известно об убийстве Дорис Хаттен?
– вдруг спросил он.

– Только то, что писали в газетах.

– Вести следствие в доме с автоматическим лифтом ещё труднее, чем в доме без лифта, - изрек он.
– Никто никого не видит, все входят и выходят незамеченными. "Сахарному папочке" повезло. Но вот незадача: вдруг он встречает человека, который может подробно описать его наружность.

– А может, мисс Хаттен сама платила за квартиру и никакого "сахарного папочки" не было.

– Платила-то наверняка сама, - согласился Крамер.
– Вот только где она брала деньги? Хаттен жила в квартире всего два месяца. Когда мы узнали, насколько скрытен был человек, содержавший её, то решили, что он, вероятно, поселил туда Хаттен с какой-то определенной целью. Вот почему мы сообщили газетам все, что смогли узнать. А уж газетчики вполне могли вывернуть все так, будто мы знаем, кто убийца, но он - слишком важная шишка, и мы не можем с ним справиться. Это вполне в духе пишущей братии. Возможно, убийца и впрямь важная шишка, но ему прекрасно удалось замести следы. Если верить тому, что Синтия Браун рассказала Гудвину, она встретила человека, платившего за квартиру Дорис Хаттен. В таком случае мне неприятно говорить вам, почему преступник был здесь и почему все, что он сделал...

– Вы малость передергиваете, - вкрадчиво ввернул я.
– Преступник оказался здесь случайно. Кроме того, я отнесся к рассказу Синтии с недоверием. Кроме того, подробности она приберегла для мистера Вулфа. Кроме того...

– Кроме того, я знаю вас. Сколько мужчин было среди этих двухсот девятнадцати цветоводов?

– Чуть больше половины.

– Как они вам понравились?

– Я далеко не в восторге от них.

Вулф хмыкнул.

– Судя по вашим вопросам, мистер Крамер, от вашего внимания ускользнуло одно обстоятельство, - сказал он.
– А я его заметил.

– Еще бы. Вы же у нас гений. И что же это за обстоятельство?

– Несколько слов, оброненных мистером Гудвином. Я хотел бы поразмышлять о них.

– Можем сделать это вместе.

– Но не сейчас. В прихожей толпятся люди. Все они - мои гости. Не могли бы вы для начала поговорить с ними?

– Ваши гости!
– прошипел Крамер.
– Ну и ну!
– Он повернулся к полицейскому у двери.
– Приведите сюда эту дамочку. Как там ее? Карлайл?

Миссис Карлайл вошла в кабинет со всем своим достоянием - каракулевой шубкой, пестрым шейным платком и супругом. По сути дела, супруг её и привел. Переступив порог, он решительно подошел к обеденному столу и произнес пылкую речь. Крамер воспринял её весьма сдержанно и даже сказал, что приносит извинения. Затем он пригласил супругов присесть.

Миссис Карлайл приняла приглашение, мистер Карлайл отверг его.

– Нас задержали здесь почти на два часа, - заявил он.
– Я сознаю, что вы должны исполнить свой долг, но и у простых граждан, слава богу, есть кое-какие права. Мы оказались здесь по чистой случайности. Предупреждаю вас, если мое имя появится в печати в связи с этим преступлением, у вас будут неприятности. Почему нас не выпускают? Что было бы, если бы мы ушли пятью или десятью минутами раньше, как все остальные?

– Не улавливаю логики. Не имеет значения, когда вы ушли и ушли ли вообще. Ваша супруга - главный свидетель. Именно она нашла тело.