Повесть о детстве

Штительман Михаил Ефимович

— Так быстро? — улыбаясь, спросил Сёма.

— Пока только одни разговоры,— уклончиво ответила бабушка.

— О чём?

— Тебе уже нужно знать?

— Обязательно! — Сёма отодвинул тарелку в сторону и присел поближе к бабушке, с интересом ожидая её рассказа.

Но бабушка молчала. Сощурив правый глаз, она что-то прикидывала и подсчитывала в уме.

— Половина,— наконец сказала она, развязывая платок.—! Ещё нужна уйма денег!

— Для чего? — деликатно спросил Сёма, уже ёрзая на стуле.

— Мы покупаем корову,— небрежно сказала

бабушка таким спокойным и даже легкомысленным тоном, что Сёма испугался.

— Кто это — мы? — осведомился он с тревогой, глядя на бабушку.

— Конечно, не я с тобой. Нас целая компания. Лурия, Шлема, Фейга... Мы покупаем себе корову.

— Кому ж она раньше будет? — засмеялся Сёма.— Такая компания!

Бабушка обиженно пожала плечами:

— Ты ещё мальчик. Нас всего восемь человек, и мы будем иметь свою корову. Понял? Подоили и в восемь кастрюлек вылили. А со временем...— бабушка вздохнула,— со временем она даже сможет дать приплод, и у нас будет своя тёлка.

— Странная затея.

— Ай, что ты понимаешь! — Бабушка строго посмотрела на Сёму.— Ты разве знаешь вкус молока из-под коровы? Вот, допустим, перед вечером я беру маленький стульчик, сажусь и начинаю её доить. Первым делом я даю тебе стакан парного молока. Это, Сёмочка, полпуда здоровья и пять лет жизни. А потом я беру ведро и разливаю в восемь кастрюлечек...

— Бабушка,— оборвал её Сёма,— это пустые сны. Ничего не выйдет, и можете не торопиться с кастрюлями.

— Почему? — дрогнувшим голосом переспросила бабушка,— Собрались ведь не мальчики, а взрослые люди и решили купить корову. И каждый вносит свою долю... Эх, Сёма,— мечтательно произнесла она,— если у кого-нибудь, не дай бог, заболеет ребёнок, так пошли надоили — и есть молоко. Ты понимаешь, что это значит?

— Нет,— признался Сёма.— Что касается меня, так я люблю солёные огурцы...

В тот же день Пейся, смеясь, рассказывал Сёме об утреннем совещании у отца:

— Ты бы видел, какие у них были лица. Такие важные и серьёзные, как будто они уже имеют стадо. А папа мой — самый важный, потому что он мясник и больше всех понимает в коровах. Они уже советовались, в чьём дворе держать корову, и каждый хотел, чтоб корова стояла у него.

— А на выгон кто будет гонять?

— По очереди. Их же целых восемь хозяев...

* * ф

Прошло несколько дней, и незаметно для себя Сёма тоже увлёкся будущей коровой. Он разговаривал о том, какие бывают масти, чем лучше кормить и поить их собственную Машу. Дух хозяина неожиданно проснулся в Сёме. И, беседуя с бабушкой, он, к её удовольствию, с важностью повторял: .«Наша корова должна быть...» или «У нашей коровы должно

быть...» Он уже видел её, живую, перед своими собственными глазами.

В среду к бабушке пришли все компаньоны на деловой совет. Пришёл Лурия, избранный кассиром и доверенным лицом по покупке коровы. Пришёл Пейсин папа, Шлема, поставлявший мясо царю. Пришла банщица Фейга — двоюродная сестра бабушки. И пришёл просто так кучер Магазаника, Агафон, в котором неожиданно заподозрили большого знатока коров. Пришли Сома и Пейся.

— Да...— задумчиво произнёс Лурия, когда все уселись вокруг большого обеденного стола.— А сколько, к примеру, она может дать молока в день? Как вы думаете, Агафон?

Лица всех гостей стремительно повернулись к кучеру. И Агафон, смущаясь и всё же важничая, сообщил:

— Смотря но тому, какая бывает корова. Есть, допустим, корова калмыцкая...

— Калмыцкая? — с тревогой воскликнула бабушка, как будто в этом слове таилось для неё что-то ужасное.

—, Да,—подтвердил Агафон, обрадованный действием своего рассказа.— А бывает, допустим к примеру, корова немецкая. Так вот немецкая калмыцкую перешибает, как всё равно пить дать!

— Что он говорит? — опять взволновалась бабушка, не понявшая последних слои Агафона.

— Ничего особенного,— успокоил её Лурия.— Если будет что-нибудь важное, я вам дам знать.

— Ну хорошо,— согласился Пейся,— а немецкая сколько даст в день?

— Я думаю...— нетвёрдо ответил Агафон, не зная, что же от него ждут: уменьшения или увеличения цифры,— я думаю, кварт восемь набежит.

— Это нас вполне устраивает...— опять подал свой голос Пейся, почувствовавший себя хозяином коровы.

Но неожиданно его оборвал отец:

— Что ты суёшься? Тебя не спрашивают, что тебя устраивает!.. Скажите, Агафон, сколько корова весит?

— Весит? — удивился кучер.— Смотря какая...

— Ну, приличная.

— Приличная — пудов пятнадцать.

— Хорошо! — вздохнул мясник, привыкший больше иметь дело с тушами.— А сколько, пан кассир,— обратился он к Лурии,— мы имеем денег?

Лурия вытряхнул на стол содержимое своего кошелька и,, внимательно подсчитав все деньги, сообщил:

— Девять рублей.

— Голова и передние ноги,— деловито прикинул мясник.

— Оставьте ваши шутки, Шлема,— улыбаясь, сказал Лу-рия.— А как мы будем делить молоко, если она, предположим, даст меньше, чем восемь кварт?

— Как? — Шлема удивлённо поднял брови.— Прежде всего молоко больному ребёнку, а потом остальным.

— Интересно,— возмутилась бабушка,— у меня один мальчик, а у вас шестеро, так у вас же всегда есть шанс, что один заболеет!

Сёма и Пейся дружно прыснули, но бабушка сердито посмотрела на пих, и опи замолчали. Взяв в руки карандаш, Лу-рия припялс.я подсчитывать, сколько ещё нужно денег для покупки приличной коровы. Все с затаённым дыханием следили за его карандашом.

Тишину нарушил Агафон неожиданным предложением.

— А всё-таки,— серьёзно сказал он, обводя глазами присутствующих,— я бы лучше купил лошадь!

— Зачем она нам, чудак?
– — удивился Шлема.

— Ездить,— резонно ответил Агафон, п только в эту минуту все заметили, что кучер изрядно игл пил и его клонит ко спу.— Ездить! — упрямо повторил он, ища поддержки.

Но никто ему пе сочувствовал, только Сёма и Пейся в душе были за лошадь — ведь это большое удовольствие прокатиться в своём фаэтоне!