Повесть о монахе и безбожнике

Перемолотов Владимир Васильевич

– Не такого звания - "Племянник", - пробурчал сбитый с толку монах, все еще подозрительно оглядываясь. Он все искал гадость, которая привела безбожника в такое хорошее настроение.

– Для тебя выдумают. Вставай лежебока, вставай.

Подталкиваемый веселящимся безбожником монах, бойко пятясь, обошел холм и снова вошел в лес.

Шумон от возбуждения приплясывал. Он шел, улыбаясь, то и дело трогая свой мешок. Взвинченный случившимся он перестал настороженно вглядываться в окружавший их лес. Думая о загадочном камне,

отыскивая место для него в своем видении мира, безбожник перестал следить за дорогой. Брат Така понял это, когда дважды наткнулся на здоровенные, в обхват, деревья, которые его поводырь никак не мог не видеть.

– Ты куда смотришь, чертов пособник?
– раздраженно опросил монах, потирая отбитую после очередного падения спину.
– Ослеп? Глаза проглотил?

И, не давая безбожнику прийти в себя, добавил:

– Сейчас они у тебя назад вылезут!

Обхватив ручищами Шумона, он легко повернул его спиной к себе и с наслаждением пнул ногой. Не устояв, безбожник покатился по траве, ломая молодую поросль.

С удовольствием оглядывая дело ног своих, брат Така, готовый к драке, уставив руки в бока, смотрел на копошащегося в кустах Шумона. Подняв одну руку вверх, он провозгласил: - "...ибо слаб каждый, в ком нет силы Братства..."

Возвращенный из заоблачных высот на землю Шумон сперва ошалело смотрел на спутника, прижимая мешок к груди, а, сообразив, что произошло, вскочил на ноги.

Первым желанием, которое испытал экс-библиотекарь, стало желание схватить в руки палку потолще и расквитаться с ухмыляющимся монахом.

От взаимного истребления их спасло только то, что в первые горячечные мгновения ему ничего подходящего на глаза не попалось, а чуть поостыв он понял, что брат Така в какой-то мере прав: отвлекаться сейчас никак нельзя. С чего бы это вдруг неожиданностям взять и закончится? Так что месть следовало отложить на более подходящее время. А пока...

– Шутки у тебя...- совершенно естественным голосом сказал он, потирая отбитое место.

К своему удивлению брат Така не уловил ни злобы, ни раздражения в его голосе. Приготовившийся к потасовке монах расслабился. Необидчивость безбожника разоружила монаха. Некоторое время они молча стояли, ожидая друг от друга извинений, но, не дождавшись их, пошли дальше.

Вновь и для одного и для другого потянулось время, наполненное напряженным ожиданием неизвестно кем приготовленных подвохов.

Посматривая за спину монаху Шумон размышлял о случившимся у "Парных холмов". В чудеса он не ветрил, и оттого ничуть не сомневался, что чудесный камень в его мешке дело рук человеческих, только вот где искать эти руки? Кому могло понадобиться разбрасывать такие камни по всему лесу? Для чего? Ответ вроде бы лежал на поверхности. Что подумает простой человек, или, что важнее, что сделает, увидев Дьявола, не нужно гадать. Он просто сбежит. Сделает все то, что уже делали и Братья по

Вере и эркмассовы наемники.

Камень вызывал страх. Ужас.

"Пугают, - подумал он, - пугают нас как детей. От леса отваживают... А зачем? Кому польза оттого, что в лесу людей не будет? Звери, конечно, вздохнут спокойнее, только куда зверям-то? Они твари неразумные..." Он представил себе лосиное копыто рядом с пугающим камнем и весело рассмеялся. Монах только головой покачал. Безбожник прикусил губу, оставляя смех за щекой.

"Дикарям вот еще тоже облегчение. Не будут их с двух сторон стегать... Только куда им...Альригийцам если только..."

Он почувствовал, что истина где-то рядом, замедлил ход.

"Эти, конечно, могут. По подлости характера они наших ничуть не слабее, только кто там у них такое сделать сможет? Работа-то уж больно тонкая...."

Он хотел сунуть руку в мешок, но сдержался.

" Хотя выгода-то, все же, прямая видна - если с нашей стороны в лес хода не будет, то весь лес к альригийцам отойдет..."

Шаги его становились все короче и короче. Он остановился. "Драконарий! Лесосплав! Это же все тогда, им достанется.... Страх, он лучше пограничной стражи держит!".

Монах дернулся и тоже встал.

– Что?
– обеспокоено спросил он.
– Опять?

Безбожник посмотрел сквозь него и толкнул рукой в грудь - иди мол, нечего стоять...

Имперский город Гэйль.

Монастырь Братства.

– Они ушли?

– Ушли...

Старший Брат Амаха с уважением посмотрел на хозяина и удовлетворенно потер ладони.

– Быстро у тебя это получилось...

Атари улыбнулся в ответ.

– Когда хочешь, что получилось быстро, то оно так и получается.

– Теперь бы захотеть, чтоб получилось хорошо...

Старший Брат говорил то, о чем думал и сам Атари.

– Пока это зависит от нас.

Амаха кивнул.

– Через пару дней пошлем первое письмо в Эмиргергер.

– А писать его начнем прямо сейчас!

Атари понимал нетерпение гостя, и подумав мгновение, согласился. Раз Карха измыслил все сущее, то он измыслил и то письмо, которое они должны написать Императору. Оставалось только принять его от Шестивоплощенного.

Дурбанский лес.

Разбойничий привал.

Через три или четыре поприща Шумон, шедший лицом к ветру уловил запах дыма. Он закрутил головой, стараясь определить, откуда он, но не смог - ветер налетал порывами и запах, то появлялся, то исчезал. Прекратив молиться, брат Така обеспокоено спросил:

– Что, опять гудит?

– Нет, - успокоил его Шумон.
– Дым. Дымом пахнет.

Брат Така остановился и принюхался. Налетевший ветер принес с собой запах гари и какого-то варева.

– Точно. Похлебку варят, - сообщил он Шумону.
– Где-то рядом.