Повесть о монахе и безбожнике
Шрифт:
Шумон ухватился за какой-то выступ, и стена сперва дрогнула, а потом сдвинулась с места и со скрипом отодвинулась в сторону.
– Лишь бы не все сразу.
Он не успел поднять факел, оставшийся лежать на полу, как в открывшейся перед ним пустоте что-то громко треснуло. Брат Така, оказавшийся впереди отпрыгнул в сторону, заваливаясь назад. Он валился, валился вниз, но никак не мог упасть - бревно зацепилось своим верхним концом за какой-то выступ и он в полулежачем состоянии отчаянно скреб ногами по камням стараясь отодвинуться подальше от чего-то такого, что видел только он, но никак не мог этого сделать
Шумон прыгнул к монаху. Ухватившись за бревно, он, упершись ногами стену, дернул его вниз. Что-то захрустело, и они повалились на догоравший факел. Спине стало горячо, Шумон попытался встать, но монах, почувствовавший его движение, крикнул:
– Лежи!
Безбожник осторожно откатился к стене. Факел потух. Он смотрел в темноту. Там плавали какие-то цветные пятна, летали искры. И ничего более.
– Что там?
– Не знаю, - сказал монах, - но у него копье!
Вряд ли там сидел человек. Никакое терпение не вечно, а пять лет в этом подземелье вполне можно легко приравнять к вечности.
Достав из кармана огниво, Шумон застучал им, высекая искры. Через несколько минут ход вновь осветился. Они сидели друг против друга. То есть сидел только Шумон, а брат Така лежал там, где упал. Перевернувшись со спины на живот, он, ругаясь, развязал веревки и снял бревно. Убедившись, что спутник его цел и невредим, Шумон посмотрел вглубь коридора. Там в пяти-шести шагах от него отражая неверный свет факела, из темноты блестел металлический наконечник. За ним смутной тенью угадывалось древко копья уходящее в стену.
– Покойник с копьем, - пошутил сквозь страх Шумон. Страшно ему стало по-настоящему. Впереди их ждал не живой покойник, ни черный колдун, ни дьявол Пега - сказки это все - а кто-то живой, реальный...
Злобно скалясь, монах произнес:
– Так уж и покойник.... Посторонись-ка.
Шумон повернулся. Брат Така отошел назад, держа бревно подмышкой. Свободной рукой показал.
– Ты к стеночке, к стеночке поближе....
Шумон послушно пододвинулся к стене, освобождая ему место. Брат Така по-молодецки крякнул и, сделав несколько энергичных шагов, метнул бревно вперед.
Оно еще не успело долететь до цели, как монах уже лежал рядом с Шумоном, уткнувшись лицом в камни. Впереди раздался треск, за ним - громкий щелчок и над ними вдоль по коридору пронеслись обломки копья.
– Третья!
Шумон поджег упавший рядом обломок древка. Сухое дерево занялось весело и жарко. В свете двух факелов они внимательно оглядели расщелину. Шумон увидел, что ошибся. Ничего живого там не нашлось, а стояла в отдалении обыкновенная метательная машина, выбрасывающая копье, когда обрывалась натягиваемая в нескольких шагах перед ней веревка. Таких устройств Шумон в своё время навидался достаточно, да и брату Таке они были не в диковинку. Присев на корточки безбожник попытался найти веревку, ведущую к спусковому механизму, но ничего не обнаружил, кроме каких-то волокон неизвестного происхождения. Он тихо рассмеялся. Веревка пропала, а без нее ловушка хоть и настороженная сработать никак не могла. Поняв в чем дело, брат Така ничуть не смущаясь, пожал плечами - кто ж знал?
Город Справедливости.
"Ход двенадцати смертей".
Пещера.
Укрепив бревно на спине монаха, они вновь двинулись вперед, ожидая нового удара из темноты. Они медленно, ощупью, крались вдоль стен, готовые принять любую неожиданность не зная, что её не будет. Откуда им знать, что пять лет назад этот коридор простреливался тремя самострелами и по сей день стоящими где-то над их головами, но безобидными сейчас из-за того, что некому стало натянуть их тетивы? Только в конце коридора, там, где света факела уже не хватало на то, чтоб рассеять мрак большой пещеры, прошлое напомнило о себе.
На выходе из коридора, с двух сторон, почти вплотную друг к другу стояли две клетки. Проход между ними оказался настолько узок, что протиснуться там можно получилось бы лишь боком. Не особенно приближаясь к ним, Шумон поднял факел.
– Что это?
– спросил монах у него из-за спины.
– Клетки?
– не то спросил, не то ответил безбожник. Толстые, с руку, жерди огораживали кусок пещеры длинной и шириной в два человеческих роста. Внутри клеток никого не обнаружилось. Только какая-то труха и осколки костей.
Шумон резко опустил факел. Пламя фыркнуло разгораясь. Труха оказалась остаткам подстилки, истлевшей от времени. Она уже даже не пахла ничем живым. Монах, оттеснив Шумона в сторону, самым внимательным образом осмотрел жерди.
– Зверей держали. Другого пути из коридора кроме как между клетками не было.
Он представил какую ловкость проявляли испытуемые, которым приходилось даже не проходить - проползать, протискиваться между двумя клетками с когтистыми тварями.
– Как их только не забыли тут в этой суматохе? Когда общий штурм начался...
Вместо ответа Шумон сунул факел в клетку и в дальнем конце монах увидел пролом.
– Звери о себе сами позаботились. Давай-ка и мы поступим так же.
За клеткам начиналась большая пещера. Факел освещал небольшой кусочек каменного пола, и что пряталось там, в темноте, люди могли только гадать.
– Хороша норка, - сказал Младший Брат, вертя головой.
– Представляешь, какие тут червячки живут? Слышал историю про зверя-тарвала?
– Сказки это все, - пробурчал Шумон, - нет такого зверя. Лишь бы не разбойники... Эти тоже к пещерам неравнодушны.
Пройдя по пещере с четверть поприща, они вышли к обрыву. Земля тут обрывалась, и край отвесно уходил в темноту. Брат Така бросил туда один из метательных камней, прислушался, но тот канул в темноту беззвучно, словно в шерсть.
– Ну и что?
– спросил Шумон.
– Если не вперед, то назад...
– Тогда вперед...
Не сговариваясь, они осторожно расползлись в разные стороны от оставленного на камнях факела, и вскоре Младший Брат крикнул:
– Нашел! Мост!
То, что нашел Брат Така, за мост можно было принять только в потемках. Наверняка и эту конструкцию использовали тут для какого-нибудь испытания - слегка обтесанное бревно шириной две сложенные вместе ладони уходило в темноту и не известно упирается ли оно там во что ни будь или просто повисает над пустотой. Однако ничего другого им Просветленный предложить не мог.