Повесть о школяре Иве
Шрифт:
— Клянусь плешью королевского капеллана, — гремел епископ, — мне наскучило торчать на этом мерзком поле! Этот проклятый дю Крюзье никогда не вылезет из своего замка, а на приступ стен я не двинусь. Скоро осень, дожди, слякоть. Какого черта я буду торчать здесь из-за вашей семейной распри! Хватит с меня! — И епископ ударил кулаком по столу так, что одна из кружек подскочила, выплеснув вино.
— О мессир! — воскликнул рыцарь Жоффруа. — Клянусь светлым раем господним, мне достоверно известно, что у дю Крюзье иссякли запасы продовольствия, в замке голод, а потайные ходы нами отрезаны. Ему остается только выйти из замка и либо принять бой, либо сдаться…
— Но когда, когда?! Вы слышите, мне это надоело! Я подожду еще пять дней и уведу свой отряд!..
— О мессир! Что вы! Как посмотрят на это рыцари? Что скажет король?
— А мне наплевать на вашего короля! — И епископ плюнул на пол.
Этот грубый разговор, грозящий перейти в ссору, раз–дражал рыцаря Рауля Великолепного. Его безбровое лицо сморщилось, веки почти сое сем закрылись. Он нервно теребил бородку, и золотой перстень на руке поблескивал желтой искоркой. Стоявший за ним дамуазо поправил голубой плащ, соскользнувший с плеча рыцаря.
— А пока, мессир, — продолжал рыцарь Жоффруа, — я предлагаю вам позабавиться и присоединиться ко мне для небольшой, но веселой прогулки. Верные мне люди сообщили, что по дороге, огибающей этот лес… Вы, наверно, знаете дорогу с древним римским мостом через реку?
Епископ утвердительно кивнул головой.
— Ну вот, по этой дороге через три дня вечером пройдет торговый караван из тридцати вьючных лошадей. Кожи, меха, еще что-то, забыл. Словом, товар отменный и в большом количестве. Охраны почти никакой. Как раз. за мостом, если ехать отсюда, дорога идет вниз узким — заметьте, узким — скалистым проходом. Значит, им ползти в гору, а мы, проехав мост, спрячемся за скалами и оттуда стрелами покончим с охраной, а купцы на узкой дороге окажутся в ловушке, и мы с ними легко справимся. Убитых людей охраны зароем, как полагается в таких случаях, а затем проявим истинно рыцарское великодушие и отпустим купцов, предварительно получив имеющиеся при них деньги. Затем возьмем себе весь товар и двадцать шесть лошадей. O-o! Четырех оставим им, опять проявив великодушие. Не забудьте, мессир, что у купцов—меховщиков и кожевников — водятся преимущественно золотые и серебряные денье и ливры. О–о!
Рыцарь Жоффруа сопровождал свои слова выразительными подмигиваниями, таращил и щурил глаза, сопел и надувал щеки, отчего топорщились его усы, очень удачно показал руками, как он покончит с охраной, а при упоминании о золотых и серебряных деньгах позволил себе слегка ткнуть пальцем в епископский живот. Он добился своего. Густые, насупленные брови епископа постепенно поднялись, холодные серые глаза сощурились, и сжатые злые губы изобразили подобие улыбки. Довольный успехом, Старый Орел залпом осушил кружку вина, крякнул, вытер губы бородой, встал и, получив согласие епископа помочь справиться с купцами, заявил, что ему пора ехать к своей ставке.
Во все время этого разговора рыцарь Рауль потягивал вино и с закрытыми глазами бормотал что-то себе под нос.
Когда рыцарь Жоффруа шумно поднялся, чтобы уходить, рыцарь Рауль открыл глаза, поймал его за руку и громко, нараспев продекламировал:
Всё о ней говорит: утром ранним заря И цветы, что весной украшают поля, — Всё твердит мне о ней, о прекрасных чертах. И ее воспевать побуждает в стихах!..Ах, Жоффруа! Вы ничего не смыслите в искусстве изобретения приятных рифм! Как я скучаю по своей арфе! Когда мы покончим с этой глупой войной…
Он не успел досказать — за пологом раздались какая-то возня, топот ног, кто-то крикнул:
— Факел!
Рыцари выбежали из палатки.
— Что тут такое? — гаркнул епископ в темноту.
Оказалось, что дозорный дремал и был разбужен шорохом. Он увидел тень, будто человек крался, пригнувшись к земле. Потом он явно различил большого зверя, который выпрыгнул из-за куста орешника и мигом исчез в лесу.
— Рысь, — сказал рыцарь Жоффруа. — Поверьте старому охотнику, она любит подкрадываться к жилью.
— Может быть, — ответил епископ. — А все-таки надо утром поискать в лесу, нет ли какой другой «дичи».
— Все может быть, мессир, — усмехнулся рыцарь Жоффруа, — в такое время…
Утром люди епископа обшарили чуть ли не весь лес и никого не нашли, кроме Жака–дровосека, который объяснил им, что рубит деревья по приказу рыцаря Жоффруа де Морни, которому лес принадлежит. На вопрос, не видел ли он, не слышал ли кого-нибудь, дровосек сказал:
— Я тут работаю давно и никого не видел, а если бы кто спрятался, моя собака сразу бы учуяла…
В полдень того же дня к вилланам из Крюзье и Мерлетты пришел в лес виллан от имени Жака–дровосека и рассказал о намерении епископа и рыцаря Жоффруа де Морни через два дня вечером перехватить торговый караван. Виллан рассказал, какая дорога и где римский мост и с какой стороны придет караван, рассказал и про узкий проход, и про скалы, за которыми хотят спрятать своих людей епископ и рыцарь. Когда вилланы усадили посланца у костра, чтобы угостить своим скудным обедом, он сказал:
— Еще вот что. Жак приказывал, чтобы кто у вас тут начальник, ему сказать, что дорога та очень глухая, жилья поблизости нет и мало кто ездит по ней: уж очень давно не чиненный мост, боятся — доски прогнили. Жак велел, чтобы начальник ваш это знал и доски те осмотрел. Вот и всё. — Виллан прибавил, смеясь: — Чудак он. Два раза мне это повторял, а когда я уходил, еще и в третий раз сказал. Будто я такой уж забывчивый!
Тотчас после ухода посланца Ив и Проспер выбрали людей, не раз уже ходивших с ними на такие дела и выказавших сметливость и храбрость. Собралось человек сорок. Проспер рассказал, с какими знатными людьми придется им потягаться силами.
— Небось слышали, друзья, про епископа, каков гусь? Первейший из священнослужителей разбойничает по дорогам, на землях своих хватает вилланов за малейшую провинность, за неплатеж подати бросает в подземелье. Во время своих охот топчет деревенские поля и огороды…
— Знаю я его, — сказал один из вилланов, — мой огород прошлым летом вытоптал Корова моя на лугу испугалась его, побежала, он ее и зарубил.
— Кто его не знает, страшилище такое! — крикнул другой.
Проспер продолжал:
— А второй гусь этому под пару — рыцарь Жоффруа де Морни, начальник всего их войска, главный зачинщик войны. Таким важным сеньорам нам надо и встречу устроить поторжественней. Идите пока, друзья, снаряжение свое соберите, одежду приготовьте, запаситесь съестным. Тяжелых мешков не берите. Не теряйте время Может быть, завтра вечером отправимся. Чтобы всё у вас было готово.