Повести и Рассказы (сборник)
Шрифт:
— Теперь поняли, откуда Георгес, Влад Яныч? — по инерции сказал я, начиная понимать, что на такой балде хорошего Георгеса не сварганишь.
— Уходите отсюда вон!
Мы оглянулись. Дрожа от слабости, в дверях стоял Миша. Глаза его нехорошо полыхали.
Влад Яныч очень вопросительно поднял брови.
— Что это, Миша? — спросил он тоном дрессировщика, демонстрирующего почтеннейшей публике уникальные способности своей обезьянки.
Миша молчал. Он ненавидел и меня, и Влад Яныча. Видно было, как усиленно
— Это, — ответил за него букинист, широким жестом представляя мне комнату, — это, видите ли, плоды подпольной деятельности нашего Михал Васильевича, совсем недавно школьного учителя физики, скромного библиофила. Где твои книги, Миша?
— Нет книг, — пробурчал тот.
Влад Яныч милостиво кивнул.
— Книг, как видите, нет. Вместо книг у нашего достойного омбре вот это.
Он указал на листовки, разбросанные по столу. Приглядевшись, я увидел, что в них призывалось убить царя- угнетателя.
И это.
На подпольную типографию.
И это!
На диване валялся «макаров». Рядом с ним еще один пистолет, только малость постарше — двуствольный и очень длинный. Я не заметил их сразу.
— Все это, дорогой мой Володя, есть плод действия книги, которую вы зовете Георгесом.
— Вона как, — сказал я. Я сразу и окончательно поверил Влад Янычу. Перед глазами стояла тамарочкина прическа. Ее воспаленно-красные соски. Серебряное ведерко, тщательно упрятанное за сервант — по нынешним временам это целое состояние.
— Но и это еще не все! прошу посмотреть сюда!
Влад Яныч указал на свежевымытый подоконник. И осекся.
Там ничего не было.
— Где бомба, Миша?
Вместо ответа Миша плотоядно сглотнул и зловеще выдохнул:
— Та-ак!
Затем он захлопнул дверь и начал нас разглядывать. поочередно. Сначала меня, потом Влад Яныча.
— Зачем… — тут он мучительно закашлялся, что, как хорошо известно из исторической литературы, вообще свойственно революционерам-бомбистам, — Зачем ты отдал ему книгу? Зачем ты ему все про меня рассказываешь? Ты на кого-нибудь работаешь? Какая у тебя крыша?
Влад Яныч вопросы проигнорировал.
— Сию книгу, — если короли хихикают, то, значит, в этом месте Влад Яныч хихикнул по-королевски, — сию книгу я ему не отдал, а продал. Достойный человек. Ему можно, Миша. Это нам с тобой нельзя. Старые мы. Так где же все-таки бомба?
Миша смешался, опять бросил на меня подозрительный взгляд.
— Где бомба, Миша?
Он разрывался от желания показать бомбу и скрыть ее от меня. Наконец, не выдержал, забубнил:
— Она готова. Почти. Яй… я ее спрятал, когда вы позвонили. Я подумал…
Я осмелился высказать интерес.
— А что за бомба-то? Настоящая?
Влад Яныч обвиняюще хмыкнул.
— Наш Миша изготовляет бомбу для председателя.
— Президента, — угрюмо поправил Миша. — В ящике она. Сейчас покажу.
Он вдруг засуетился, метнулся к бюро, выдвинул потайной (то есть без ручки) ящик и достал оттуда некий алюминиевый цилиндр, обмотанный синей изолентой. Судя по нарезке, торцевая крышка цилиндра отвинчивалась.
— Бомба-то, для Самого, что ли?
— Ну да! Для кого ж еще?
— В смысле убить?
— В смысле убить. Святое дело. За него и на эшафот можно.
— Эшафотов нонче не строют, — с сожалением констатировал я и поймал себя на неприятном удивлении от этого своего неожиданного «нонче». — Нонче вообще, что хочешь, то и делай. Они и поймать-то не поймают, а если и поймают, то все равно ничего не сделают. Подержат в кутузке, а потом и выпустят. Еще на этом деле в депутаты наладишься.
— Да, вот… — Миша озабочено покачал головой. Перспектива стать депутатом его смутила.
— И ведь убьет! — воскликнул Влад Яныч с застарелым упреком в голосе. — И ничто его не остановит.
— Не остановит, — мрачно подтвердил террорист, пряча бомбу на место. — Святое дело. А как же.
Влад Яныч вдруг взорвался, как та бомба.
— Видели этого дурака?! — визгливо закричал он, тряся перед моим носом руками. — Он совсем спятил. Он кого-то там уже убить собирается! Из бомбы! Прямо Кибальчич какой-то!
— Это мне комплимент, — с монашеским смирением заметил Миша.
Он куда-то там кинет свою дурацкую бомбу, кого-то там пристрелит из своего дурацкого револьвера и мир лишится прекра-а-а-асного учителя физики, великоле-э-э-эпного знатока книг!
— Я был слеп! — гордо сказал Миша.
— А вот вы знаете, — продолжал биться в припадке Влад Яныч, — вы знаете, из-за чего все это? Не знаете?
Я догадывался уже.
— Георгес, — ответил я.
— Вот именно! Из-за Георгеса вашего, из-за вот этой вот самой книжечки, которую вы у меня за десятку купили!
Рюмка, шампанское, ведерка, верочкина прическа…
— У вас тоже с мебели началось? — участливо спросил меня Миша.
— Ничего там пока не начиналось, он только в пятницу купил.
— Началось уже, — сказал Миша. — Началось, началось. Вы на него посмотрите. Но вот что касается бомбы, то книга тут ни при чем. Я ее сам сделал. И сам задумал. Просто раньше я был слеп, а потом прозрел. Я бы и без книги эту самую бомбу стал делать.
— Это вы так думаете, что ни при чем. Она на все действует. На мозги, на язык, на взгляды, на мысли — на все!
— На память тоже, — добавил Миша.
— И на… Что значит «на память»?
Миша недобро усмехнулся.
— Я сейчас как в песне. Все, что было не со мной, помню. Воспоминательные галлюцинации. Или прошлые существования. Только не совсем и не всегда прошлые.