Повести и рассказы
Шрифт:
— Боишься?
— Дело не в этом.
— Взрослые всего на свете боятся.
— Это верно, — согласился он.
Она вынула из рукавицы свою ручонку и подала ему. Рука была холодной и тихой. Он пожал ее.
— Ну, беги домой, Ио.
Он опять засмеялся.
У двери она остановилась.
— А теперь ты меня узнаешь в трамвае?
— Еще бы, конечно, узнаю.
— До трамвая… — Она подняла над головой руку.
— …в котором мы вместе поедем, — добавил он.
* * *
Через два дня он уехал в командировку на север и вернулся только через две недели. Здесь, в городе, уже чувствовался пряный, острый запах наступающей весны, сдунувшей с него, словно пепел, зимнюю неясность и неотчетливость. После северных туманов все здесь было ярче и звонче, даже трамваи.
Дома жена чуть ли не сразу же сказала ему:
— Тут тебе каждый день какая-то девчонка звонит.
— Какая еще девчонка? — равнодушно и устало спросил он.
— Не знаю. Я думала, ты знаешь.
— Не знаю.
— Она мне надоела.
— Забавно, — нехотя улыбнулся он.
Он принимал ванну, когда зазвонил телефон. Через дверь было слышно, как жена отвечала: приехал, моется, пожалуйста, попозже. И он уже собирался ложиться, когда телефон зазвонил снова.
— Да, — сказал он.
— Рудик, здравствуй, ты приехал! — раздался в трубке чей-то радостный голос.
— Здравствуйте, — осторожно ответил он. — Кто это?
— А ты не узнал? Эх ты, Рудик… Это я, Ио.
— Ио, — тотчас вспомнил он и невольно рассмеялся. — Здравствуй, Ио. Ты, оказывается, подобрала для меня более подходящее имя.
— Да. Тебе нравится?
— Меня так звали, когда мне было столько же, сколько сейчас тебе.
— Не важничай, пожалуйста.
— Нет, что ты…
Они замолчали, и он, не выдержав, спросил:
— Так в чем дело, Ио?
— Рудик, она что — твоя жена?
— Да.
— А почему ты не сказал мне, что женат?
— Прости меня, — шутливо ответил он, — я не знал, что это очень важно.
— Конечно, важно. Ты что — любишь ее?
— Да, — сказал он. — Ио, послушай, пожалуйста: не надо мне больше звонить.
— Ис-пу-гал-ся, — нараспев произнесла она. — Ты, Рудик, не подумай чего. Ты, конечно, живи с ней, если хочешь, я не против. Только так тоже нельзя: не звони. А может, мне по делу надо будет.
— По какому делу? — улыбаясь, спросил он.
— Ну как по какому? Ну… ну, например, из одного резервуара у меня вода никак под ответ не выкачивается в другой, — нашлась она. — Ведь тогда можно, правда?
— Не знаю.
— Конечно, можно. А ее ты не бойся, Рудик, ведь нас двое, а она одна.
— Кого? — не понял он.
— Да жену твою.
— До свидания, Ио.
— Ты устал, да?
— Да.
— Ну, хорошо. Пожми мне лапу и ложись спать.
— Жму тебе лапу.
— А с ней даже не разговаривай.
— Ладно, — он засмеялся. — Не буду.
Все еще улыбаясь, он вернулся к жене.
— Это Ио, — сказал он. — Так зовут эту девочку. Забавно, правда?
— Да, — выжидающе ответила она.
— Она не могла решить задачу с двумя резервуарами. Она учится не то в седьмом, не то в восьмом классе — не помню.
— И ты помог ей с задачей?
— Нет, — сказал он. — Я все перезабыл, а резервуары — это действительно сложно.
* * *
Утром телефон зазвонил чуть свет. Какой там свет — никакого света не было, весь город спал последним предрассветным сном. Поднимаясь, Рудольф взглянул на дом напротив — ни одно окно еще не было освещено, и только подъезды, как губные гармошки, сияющие металлом, светились четырьмя правильными рядами. Телефон трезвонил беспрерывно. Подходя к нему, Рудольф взглянул на часы: половина шестого.
— Слушаю, — сердито сказал он в трубку.
— Рудик, Рудик…
Он рассвирепел:
— Ио, ведь это же черт знает что такое…
— Рудик, — перебили его, — послушай, не сердись, ты еще не знаешь, что случилось.
— Что случилось? — остывая, спросил он.
— Рудик, ты уже больше не Рудик, ты Рудольфио, — торжественно объявили ему. — Рудоль-фио! Здорово, правда? Это я только что придумала. Рудольф и Ио — вместе получается Рудольфио, как у итальянцев. Ну-ка повтори.
— Рудольфио. — В его голосе смешались отчаяние и ярость.
— Правильно. Теперь у нас с тобой одно имя — мы нерасторжимы. Как Ромео и Джульетта. Ты Рудольфио, и я Рудольфио.
— Послушай, — приходя в себя, сказал он. — Ты бы не могла в другой раз нарекать меня в более подходящее время?
— Ну как ты не поймешь, что я не могла ждать. Вот. А потом, тебе пора вставать. Рудольфио, запомни: в половине восьмого я жду тебя на трамвайной остановке.
— Я сегодня не поеду на трамвае.
— Почему?
— У меня отгул.
— А что это такое?
— Отгул — это внеочередной выходной, я не пойду на работу.
— А-а, — сказала она. — А как же я?
— Не знаю. Поезжай в школу, и все.
— А у твоей жены тоже отгул?
— Нет.
— Ну, это еще ничего. Только ты не забывай: нас теперь зовут Рудольфио.
— Я счастлив.
Он водворил трубку на место и, чертыхаясь, пошел кипятить чай. Уснуть теперь все равно он бы не смог. К тому же в доме напротив уже светились три окна.
* * *