Повести
Шрифт:
Постепенно отношения Артёма и Юлии перешли в близкие. Обоих устраивали условия негласного договора гостевого брака. Пока не случилось несчастье. Из престижного платного лицея, куда ходила Майя, девочку похитили. Никто из педагогов ничего подозрительного не видел – пропажа обнаружилась, когда за ребёнком после работы пришла Юлия, чтобы взять девочку домой на выходные – была пятница. Артём находился на презентации новой книги. От такой новости сначала остолбенел, потом пришёл в подавленное состояние, при этом полностью перестав соображать. Пришлось Юле брать ситуацию в свои руки. Первое, что пришло на ум Юле, это обратиться за помощью к Олесе.
Взяв фотографию ребёнка, они поехали к ясновидящей. Посмотрев на фото Майи, Олеся
– Откройте немедленно! – Майя колотила ладонями в деревянную дверь, находясь в панике. Она прислонилась лихорадочно горящим лбом к гладкой поверхности стены, чтобы перевести дыхание. Майя смертельно боялась маленьких, душных комнат без окон. Пожирающий душу страх сжимал её сердце, всё тело покрылось липким потом. «Папочка, любимый, вытащи меня отсюда», – шептала, девочка. «Мне необходимо взять себя в руки, не поддаваться панике, иначе я просто задохнусь, ведь спасительный ингалятор сорвался с шеи, когда меня запихивали в машину. Главное правильно дышать – вдох-выдох, вдох-выдох. И думать о хорошем: как мы с папой поедем на море. Или о Грее, или о той волшебной женщине, которая приходит в мои сны».
Сколько времени прошло с момента её заточения? Наверное, недолго, но ей казалось, что прошла, пролетела, промчалась целая жизнь, длиною в её девять лет. В таких маленьких, тёмных комнатушках времени не существует. Оно растворяется в диком страхе, парализующем волю.
«Только бы он быстрей пришёл за мной! Только бы пришёл!», – шептала девочка, теряя сознание.
Определив место заключения ребёнка, группа ОМОНа с Олесей, Юлией, Греем и Артёмом приехали в указанное Олесей место. Это был заброшенный завод на окраине города. Грей взял след девочки и привёл в подвал, на входе в который висел амбарный замок. Через несколько минут Майе оказывали помощь врачи «скорой», подъехавшие чуть позже группы спасателей.
Всю неделю Майя провела в больнице, а Олеся, потеряв все силы при поиске ребёнка, лежала с высокой температурой дома. Благо, за детьми было кому ухаживать – приехала её бабушка Софья Прокофьева, а вечером на всю ночь оставалась Юля.
Через неделю после происшествия Артём с Юлией и Майей пришёл к Олесе поблагодарить за спасение дочери. Он увидел спасительницу впервые только сейчас – неделю назад находился в таком подавленном состоянии, что не узнал бы её на улице при случайной встрече.
Светлые волосы, отливающие золотыми искрами под лучами солнца, бледное лицо Мадонны с полотен Рафаэля и огромные печальные тёплые глаза медового цвета, обрамлённые длинными чёрными ресницами. Олеся была невысокого роста и такого хрупкого телосложения, что, казалось, может сломаться, как прутик, напоминая скорее девочку-подростка, чем мать двоих детей и спасительницу многих жизней и судеб.
«Как в таком тщедушном теле может уместиться огромная, благородная душа, готовая прийти на помощь любому нуждающемуся?», – спрашивал мысленно себя Артём, понимая, что влюблён в эту женщину с первого взгляда.
Майя, увидев Олесю впервые, бросилась к ней в объятья, повторяя: «Будьте моей мамой, пожалуйста! Я так вас люблю! Я часто видела вас во сне, вы делали мои сны добрыми и волшебными. Просыпаясь, я чувствовала себя счастливой. Но вы приходили так редко, а я, ложась спать, каждую ночь ждала вашего появления».
Отец опешил от такого поведения дочери, не подпускавшей никого, кроме Артёма и Грея близко.
Олеся нежно, по-матерински прижала худенькую, хрупкую девочку к груди, сказав: «Конечно, я буду рада быть твоей матерью, крёстной. Ведь ты не крещёная?» «Как и я, – добавил изумлённый Артём, – я всю неделю думал о том, что хочу покреститься».
У Юлии, стоявшей рядом с Артёмом, похолодело в груди. Лицо читателя женских душ светилось трогательной нежностью. На женщину с телом подростка он смотрел так, как никогда не смотрел ни на одну красавицу, из тех, с кем делил свою постель. В этот момент Юля поняла, что Артём уже никогда не будет принадлежать ей. Но возненавидеть свою соперницу она не могла – слишком много добра получала от неё, не раз ловя себя на преступной мысли, что любит её гораздо сильнее и глубже, чем близкую подругу.
Глава восемнадцатая
После тяжёлого трудового дня Олеся провалилась в сон, словно в мягкое, пушистое белое облачко. Но это облачко стало превращаться в затягивающее болото сновидений, спуская уставшую женщину с небес на землю.
Позади скрупулезные дни и часы подготовки к полету. И вот, наконец, долгожданный аэродром – священное место для пилота. Здесь вступают в силу другие законы. Отличные от всех земных правил жизни людей на земле. Тут даже энергетика другая. Подчиняясь ей, между дорожками растет сочная трава, даже в засушливые годы. Ее все время нужно косить. Но с каждой посадкой очередного самолета, с его крыльев стекает невидимая глазу благодатная энергия самого Неба. Вне аэродрома растения получают ее с дождем, а здесь она струится от каждого крыла севшего на землю самолёта. И трава благоухает. Так же и летчик, ступая на бетон аэродрома, преображается, превращаясь в совершенно другого человека. Здесь уже нет привычной земной жизни. Тут все подчинено летным законам, требующим точного и безукоризненного исполнения.
Проверяя все, что необходимо, согласно регламенту предполетного осмотра, Олеся ласково прикасалась руками к истертой ураганным потоком воздуха, блестящей обшивке. И вот она садится в кабину. Это четко отработанный ритуал. Ни одного лишнего непредусмотренного движения. Вокруг десятки приборов, тумблеров, ручек, кнопок и рычагов. Кабина истребителя – это рабочий кабинет пилота. В ней он чувствует себя легко и непринужденно. Конечно, подобное ощущение приходит не сразу, а по мере освоения типа самолета и опыта полетов на нем. Когда эта фаза пройдена, наградой приходит чувство, что ты ступил на порог родного дома.
И вот самолет ожил. Сначала засвистел стартовый двигатель, а потом мягким хлопком вступила в работу, с басовитым рокотом, турбина основного двигателя. Олеся обходит самолет от носа по часовой стрелке, закрывает замки, кабину пилота и открывает кран герметизации. В кабине наступает тишина. Олеся затянута в высотно-компенсирующий костюм, накрепко прикреплённый к катапультному креслу, в защитном шлеме на голове с притянутой кислородной маской. Её руки в тонких кожаных перчатках черного цвета лежат на рычагах управления, а ноги – на педалях. Теперь она и её истребитель – единое целое. Все внутренние и внешние системы самолета, аэродинамические плоскости крыльев, стабилизатора – это продолжение её организма, её чувств и ощущений. А двигатель – это их общее сердце. С этого момента за пультом управления находится уже совершенно не похожий на себя человек. Соединившись в единое целое с самолетом, пилот ощущает всю мощь и возможности машины. Условности и законы земной жизни окончательно теряют значимость. Течение времени начинает восприниматься с иного ракурса, а пространство обитания приобретает невиданные размеры. Полет истребителя длится в среднем 30–40 минут. Это по приборному исчислению времени. По человеческим ощущениям, время растягивается на долгие часы, а иногда кажется, что прошла целая вечность с момента, когда покинул землю. Там, сзади, из сопла с оглушительным взрывом вырывается голубоватый, длинный, аккуратный факел с четкими поперечными полосками. Самолет еще больше приседает, и в ту же секунду отпускается тормоз. Продольная перегрузка вжимает тело Олеси в кресло, и самолет начинает стремительно набирать скорость.