Повести
Шрифт:
Быки избороздили целую десятину. Прижимали друг дружку к меже, отбегали в сторону, снова сходились, ревели. Ни гот, ни другой не хотели уступать. Неизвестно, до каких пор продолжался бы этот бой быков, если бы на горе не показались две подводы из Тучина.
— Давай разнимать! — крикнул тучинский.
Начали хлестать быков кнутами, но быки схватились еще злее. Стали бить дубинками — тоже не помогло.
— Крути хвосты.
Я не знал, как и подступиться. Ведь они сшибут, затопчут. Но Ванька — смелый. Смелый и тучинский подпасок. Побросали
— Гони теперь!
Не давая своему быку оглядываться, мы погнали его прочь. Тучинские своего тоже угнали. Над загоном все еще висела пыль. Агай тяжело дышал. С губ его капала густая пена. Мне было жаль Агая.
— Не надо больше так! — крикнул я Ваньке.
— Я бы не стал, да зачем хвалиться… — испугался Ванька.
— Кто же выиграл? — деловито спросил Данилка.
— Баш на баш, — ответил Ванька. — Пойдемте еще разок покупаемся и поспим.
Агай лег не скоро. Он все еще стоял и тревожно оглядывался. Со злобы, походя, пнул какую-то корову, но та и не поднялась.
Жара все усиливалась. Дух захватывало, голова кружилась, тошнило. Марево так близко, что кажется, будто оно плавает вот» тут на гриве оврага. Подвода на тучинском поле, на которую накладывали снопы, то двоилась, то ширилась, то вдруг вытягивалась и дрожала, как мираж. В ушах пронзительно звенело. Кажется, вот–вот лопнет голова. Хоть бы ветерок чуть подул! Где-то в небе одиноко простонал ворон и смолк.
— Что, если пожар сейчас, — задумчиво проговорил Ванька, глянув к селу, — сразу все погорит.
— Это, ей–богу, к дождю, — воскликнул Данилка, — у меня в глазах индо зеленеет.
— Петька, прочитай ты что-нибудь про зиму. Может, не так нам жарко будет, — неожиданно попросил Ванька.
— У меня нет с собой такой книги.
— А ты на память. Но чтобы про такую зиму, чтоб она до костей… Прохлади нас, Петька… морозом, вьюгой.
— А не иззябнете, если прочитаю? — засмеялся я. — Могу напустить такого морозу — только уши береги!
— Будь хоть сейчас самый мороз–размороз, и то чуть нас тронет.
И в эту отчаянную жару я начал читать про суровую зиму. Задыхаясь от зноя, я кричал и завывал, подражая ветру:
Бур–ря мглою небо кроет, Ви–и-ихри снежные крутя, То, как зве–ерь, она заво–оет, То заплачет, как дитя, То по кровле обветша–ало Вдру–уг соломой зашуми–ит, То, как путник запоздалый, К нам в окошко застучи–ит.— Полегчало? — спросил я Ваньку.
— Чуть–чуть. А еще?
— Хватит.
Издали донесся
— Слушайте! — насторожился я.
Прислушались. Тихо. Только вода журчит в ручье.
Но вот — опять гул. Глухой, словно под землей гудит. А может, в роднике?
Нагнулся, слушаю. Снова тихо. Шлепнулась в воду лягушка, корова промычала. И снова гул.
«А–а, — догадался я, — это обвалы в горе. Может быть, озеро заваливает? И вода сейчас перестанет течь?»
Опять пронесся гул. Будто телега с пустой бочкой покатилась с горы.
— Ребята, давайте уйдем отсюда, — предложил я. — Что-то не так. Может, землетрясение началось.
Мы выбежали из оврага на крутой берег. Стало лежало на другом берегу. Гул стал слышнее.
— Э, гляньте! — указал Данилка — на село. — Пожар… Нет, не то… Что это, а?
Мы взглянули на гору, за которой скрывалось наше село. Там во весь горизонт лежал белый, с проседью дым. Он сровнял небо и землю.
— Леса небось где-то горят, — догадался Ванька.
— Может, гумна, — сказал Данилка. — Как, по–твоему? — обратился он ко мне.
Ничего я не мог ответить. Слишком много дыма.
— Поднимается! — крикнул Данилка.
Верно, дым поднимался. А солнце пропекало до костей. Желтое жнивье блестело, склоны гор потеряли очертания.
Вдруг мы услышали, как несколько коров тревожно замычали.
— Пойду, погляжу, — сказал я, — может, телится какая.
Обошел стадо, осмотрел: почти все коровы проснулись. Они испуганно смотрели на меня. Некоторые поднимались. Вдруг меня осенило. Да ведь это…
— Туча–а, — крикнул я, — туча валит!
Мы взбежали на гору. За белой пеленой, которую мы приняли за дым, по всему небосклону пролегло что-то темное. Словно густой лес вырастал из-под земли.
— Сгонять, сгонять! — тревожно крикнул Ванька. — Если это дождь, то уж такой… Лучше быть к селу ближе.
Коровы, не дожидаясь наших окриков, сами поднялись и пошли. Сгоняли стадо и тучинские.
Пока гнали коров в гору, тучи не было видно, только слышались глухие раскаты грома. Выгнав стадо выше, мы замерли от удивления. Навстречу нам неслась туча с иссиня–черным подтеком. Ее тяжелый заслон пересекался белыми косыми прядями. Гром становился все слышнее. Теперь он гремел почти беспрерывно.
Коровы не ели. Онн тревожно поводили мордами, нюхая воздух. Мы уже прошли половину пути, когда первые легкие тучи торопливо пронеслись мимо солнца. Дунул раскаленный ветер. На дальних полях чужих сел вихрилась пыль. Ветер усилился, повеяло прохладой. Вихри кружились и за нашим селом. Один, большой, стремительно несся наискось. Поднялись снопы из крестцов. Вихрь разросся в огромный смерч. Он шел на село.
— Э–э, вот и буря мглою небо кроет… — сказал Ванька.
Мы, быстро шагая, глаз не спускали с тучи. Условились, что если дождь будет очень сильный, пригоним коров к селу, а если слабый, задержим стадо у Варюшина оврага.