Повести

Быков Василий Владимирович

что не выдержал независимого тона.

Начальник решительно растворил дверь в коридор:

– Гаманюка ко мне!

Кашель стал утихать, оставались лишь слабость и боль, очень неудобно было опираться о пол

связанными руками. Сотников мучился, но молчал, не совсем понимая смысл явно заступнического

намерения этого человека.

В комнату ввалился тот самый Стась и с подчеркнутым подобострастием щелкнул каблуками своих

щегольских сапог.

– Слушаю вас!

Хозяин комнаты нахмурил несколько великоватый для его сморщенного личика выпуклый, с

залысинами лоб.

– Что такое? Почему опять грубость? Почему на пол? Почему без меня?

– Виноват!
– двинул локтями и еще больше вытянулся Стась.

Но по той бездумной старательности, с которой он делал это, так же как и по бесстрастной строгости

его начальника, Сотников сразу понял, что перед ним разыгрывается бездарный, рассчитанный на

дурака фарс.

– Разве вас так инструктировали? Разве этому учит немецкое командование?
– не дожидаясь ответа,

долбил начальник полицая своими вопросами, а тот в деланном испуге все круче выгибал грудь.

– Виноват! Больше не буду! Виноват!

– Немецкие власти обеспечивают пленным соответствующее отношение. Справедливое, гуманное

отношение...

Нет, хватит! Как немецкие власти относятся к пленным, Сотников уже знал и не сдержался, чтобы не

оборвать всю эту их нелепую самодеятельность.

– Напрасно стараетесь!

Полицейский резко обернулся в его сторону, видно недослышав, озабоченно нахмурил лоб.

– Что вы сказали?

– Что слышали. Развяжите руки. Я не могу так сидеть.

Полицейский еще немного помедлил, сверля его насупленным взглядом, но, кажется, понял, что

опасаться не было оснований, и сунул руку в карман. Подцепив кончиком ножа ремешок супони, он

одним махом перерезал ее и спрятал нож. Сотников разнял отекшие, с рубцами на запястьях руки.

– Что еще?

– Пить, - сказал Сотников.

Он решил, пока была возможность, хотя бы утолить жажду, чтобы потом уже терпеть.

Полицай кивнул Гаманюку.

– Дай воды!

Тот выскочил в коридор, а полицай обошел стол и неторопливо уселся в своем кресле. Все время он

держал себя подчеркнуто сдержанно, настороженно, будто таил что-то важное и многообещающее для

арестанта. Взгляд своих острых, чем-то озабоченных глаз почти не сводил с Сотникова.

– Можете сесть на стул.

Сотников кое-как поднялся с пола и боком опустился на стул, отставив в сторону ногу. Так стало

удобнее, можно было терпеть. Он вздохнул, повел взглядом по стенам, глянул за печку, в угол у окна, не

198

сразу поняв, что ищет орудия пыток - должны же они тут быть. Но, к его удивлению, ничего, чем обычно

пытают, в помещении не было видно. Между тем он чувствовал, что отношения его с этим полицаем уже

перешли границу условности и, поскольку игра не удалась, предстоял разговор по существу, который,

разумеется, обещал мало приятного.

Тем временем Стась Гаманюк принес большую эмалированную кружку воды, и Сотников жадно выпил

ее до дна. Полицай за столом терпеливо ждал, наблюдая за каждым его движением, о чем-то все

размышлял или, может, старался что-то понять.

– Ну, познакомимся, - довольно миролюбиво сказал он, когда Стась вышел.
– Фамилия моя Портнов.

Следователь полиции.

– Моя вам ничего не скажет.

– А все-таки?

– Ну, Иванов, допустим, - сказал Сотников сквозь зубы: болела нога.

– Не возражаю. Пусть будет Иванов. Так и запишем, - согласился следователь, хотя ничего не

записывал.
– Из какого отряда?

Ого, так сразу и про отряд! Прежде чем что-либо ответить, Сотников помолчал. Следователь, по-

прежнему буравя его взглядом, взял со стола выпачканный чернилами деревянный пресс,

неопределенно повертел в руках. Сотников невидяще смотрел на его пальцы и не знал, как лучше:

начать игру в поддавки или сразу отказаться от показаний, чтобы не лгать и не путаться. Тем более что в

его ложь этот, наверно, не очень поверит.

– А вы думаете, я вам скажу правду?

– Скажешь! - негромко и с таким внутренним убеждением сказал следователь, что Сотникову на

минуту стало не по себе, и он исподлобья вопросительно посмотрел на полицейского.

– Скажешь!

Начало не обещало ничего хорошего. На вопрос об отряде он, разумеется, отвечать не станет, но и

другие, наверно, будут не легче. Следователь ждал, рассеянно играя прессом. Движения его худых,

тонких пальцев были спокойно уверенными, неторопливыми, этой своей неторопливостью, однако, и

выдававшие тщательно скрываемую до поры напряженность. Странно, что с виду ой был так мало похож

на палача-следователя, наверно имевшего на своем счету не одну загубленную жизнь, а скорее

напоминал скромного, даже затрапезного сельского служащего. И в то же время было заметно, как

дремлет в нем что-то коварно-вероломное, ежеминутно угрожающее арестанту. Сотников ждал, когда

оно наконец прорвется, хотя и не знал, как крепки нервы этого человека и за каким вопросом

следователь скинет наконец с себя маску.

– Какое имели задание? Куда шли? Как давно пособником у вас эта женщина?

– Никакой она не пособник. Мы случайно зашли к ней в избу, забрались на чердак. Ее и дома в то