Поврежденные товары
Шрифт:
– Мне жаль, ” хрипит она.
– Мне правда, правда жаль.
Я убираю прядь светлых волос с ее лба.
– Ты в порядке, Голубка?
– Да, ” ее голос хриплый. Хриплый.
– Спасибо тебе за... ну, ты понимаешь.
Наши рты в дюйме друг от друга.
Она облизывает губы, ее взгляд опускается к моему рту. У нее вырывается тихий страстный вздох.
В какой-то момент я задаюсь вопросом, хочет ли она, чтобы я ее поцеловал. В нашем прошлом было много моментов, когда я думал, что она хочет, чтобы я ее поцеловал. И точно так же, как во всех
Она проходит в свою гардеробную и разглядывает ряды летних платьев, расставленных по цветам так, чтобы создать радугу от стены до стены.
– Почему ты так долго?
Вскакивая на ноги, я ворчу: “Ты приехал в город без сообщения”.
Бейли делает удивленное лицо. Может, она и отличная танцовщица, но у нее актерские способности козявки. “Правда? Я думал, что написал тебе ответное сообщение.
“Нет, ты этого не делал. Я могу смириться с тем, что ты облажался, но я не потерплю лжи”.
Она собирает волосы в длинный хвост и опускает взгляд к своим ногам. “ Извини. Последние несколько дней были невыносимыми. Я набирался смелости позвонить тебе. Пытался понять, что я хотел сказать.
Неторопливо приближаясь к ней, я спрашиваю: “А ты?”
Она прикусывает нижнюю губу и качает головой.
– Прекрасно. Тогда говорить буду я. У тебя проблемы с наркотиками? Я упираюсь локтем в дверной косяк, загораживая ей выход из гардеробной.
– Господи, Лев! Она хлопает себя по бедру кардиганом, который держит в руках. “Почему все так расстраиваются в тот момент, когда я начинаю понемногу жить и пробовать что-то новое?”
– Это не было ни да, ни нет. ” Мой голос подобен стальному лезвию. Острый. Холодный. Режущий.
“Моя единственная проблема с наркотиками заключается в том, что все продолжают говорить со мной о наркотиках”.
– У тебя передозировка.
“Нет, я экспериментировала с обезболивающими. Купила что-то с примесью. обожглась. Я сделал это только для того, чтобы утихомирить боль от своих травм. Но я покончил со всем этим ”.
Я хочу верить ей, потому что альтернатива сведет меня с ума.
Я также не хочу вмешиваться в ее микроуправление, но если ей нужна жесткая любовь, она рискует получить несколько синяков, потому что я собираюсь сделать своей работой следить за ее задницей и следить за тем, чтобы она была чистой.
– Тогда почему было так трудно придумать, что сказать? Я смотрю на нее.
“Потому что то, что случилось со мной, было неловко”.
– И все же в тот момент ты позвал меня.
– Ага.
– Раздраженный взгляд.
– Почему? Я настаиваю.
Она тяжело сглатывает.
– Потому что.
– Председатель дискуссионной группы, дамы и джентльмены. Я медленно хлопаю в ладоши, насмешливо глядя на нее сверху вниз.
“Потому что ты был первым номером, который я смогла найти!” Она топает, как ребенок. “Это ничего не значит, ясно? Не придавай этому слишком большого значения”.
Я разрываюсь
Бейли вздыхает. “ Послушай, у меня домашняя лихорадка. Можно мне прокатиться?
Конечно, можешь, Голубка. Можешь поставить на три. На мой член.
Видишь ли, это те мысли, о которых мне действительно следует перестать думать, когда я рядом с ней.
– Тебе сейчас нужно разрешение? Я хрустну костяшками пальцев, насвистывая. “Как пали могущественные”.
Она поджимает губы. “Мама и папа сказали, что я могу выходить из дома только в сопровождении них или тебя”.
Я тск. “Ну, кто знает. Что происходит, то действительно происходит”.
Это она в детстве обращалась со мной, как с тамагочи.
“В этом сценарии никто не встанет между нами двумя. Я не настолько под кайфом”. Она срывает с себя розовую толстовку Nirvana, сжимает ее в кулаке и швыряет в меня.
Я ловлю его и прикладываю к лицу, запрокинув голову, нюхая, как извращенец. “ Шучу над тобой. Это пойдет в мой банк отшлепков”.
Я засовываю толстовку в задний карман, потому что она такая маленькая, а я такой большой.
Бейли раздраженно рычит в своем розовом спортивном лифчике, ее пресс напрягается от движения. Она действительно изменилась. Олд Бейли не рычит, не раздражается, не издевается или что-то в этом роде. Она вежливо улыбается, суетится и сияет.
Я обводлю взглядом верхнюю часть ее тела, пока мой взгляд не останавливается на ленте на ее руке, на фиолетовых отметинах от капельницы. Затем я начинаю замечать износ ее плоти. Ее тело покрыто метками — окрашено в фиолетовый, черный и синий цвета.
За свою жизнь я повидал множество спортивных травм. Эта другая. Хуже. Намного хуже.
Узлы в моем животе скручиваются все сильнее и туже, становятся больше, как шарик из резиновой ленты, и кажется, что они вот-вот прорвут мою кожу. Даже если у нее нет наркотической зависимости, она отличный кандидат на нее, потому что жить внутри своего тела, должно быть, больно. Когда она надевает голубое атласное платье, я говорю: “Может быть, это и хорошо, что Мел и Джейми присматривают за тобой. Ты совсем не заботился о себе.
Бейли закатывает глаза. Бейли никогда не закатывает глаза.
– И ты знаешь это, потому что...?
– У меня есть глаза. Посмотри на себя. Ты избит.
“Нет, ты бредишь”, - огрызается она.
Вау. Ладно. Я понятия не имею, кто эта девушка и что она сделала с моим лучшим другом.
– Что с тобой случилось? Я хмурюсь. С кем, черт возьми, я вообще разговариваю? “Ты была безумно успешной девушкой. Гордость Тодос Сантоса”.
“И ты думаешь, что только потому, что я очень усердно работаю, это показывает, что я больше не тот человек?” - выплевывает она. “Что ж, сенсация — успех в элитной школе имеет свою цену. Добро пожаловать в жизнь за пределами нашего детского пузыря, Коул”.