Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века
Шрифт:
Макарий Александрийский, согласно Палладию, в молодости торговал лакомствами [62] — без сомнения, такими же сладостями, сушеными фруктами и разного рода пирожными и печеньем, которыми и по сей день торгуют на улицах Каира или Александрии. Это была несложная работа, но она могла приносить неплохой доход. Два брата, Паисий и Исайя, были сыновьями богатого купца, испанца по происхождению [63] [64] . Иоанн Никопольский выучился в молодости плотницкому ремеслу, а его брат был красильщиком [65] . Аполлоний был бывший торговец, Апеллес занимался кузнечным делом [66] . Среди отшельников были также и бывшие рабы [67] . Один из них последовал в пустыню за своим хозяином и стал его учеником [68] .
62
Лавсаик, 17, 1. (По другим данным, содержащимся в коптском Житии Макария Александрийского, он происходил из актеров–мимов. — А. В.)
63
Лавсаик, 14, 1. (О происхождении Паисия и Исайи см.: Palladio. La Storia Lausaica / Introduzione di Christine Mohrmann, testo critico e commento a cura di G. J. M. Bartelink, traduzione di Marino Barchiesi. Roma, 1974. P. 329, n. 2. — A. B.)
64
Здесь
65
Лавсаик, 35, 1.
66
См.: Там же; История монахов, 13, 1.
67
N 53.
68
N 540.
Диоскор, перед тем как стать монахом, был переписчиком [69] , Марк и некоторые другие — каллиграфами [70] , а это предполагает определенный уровень образованности. Антоний также не был «неграмотным», как пишет о том Афанасий Александрийский, поскольку мог читать письма и даже составлять свои [71] . Авва Пимен не знал греческого языка, но это не было правилом для всех коптских монахов [72] . Иоанн Кассиан, например, сообщает об авве Иосифе, который очень хорошо знал греческий [73] .
69
Ch 252, Ch 256.
70
A 526, N 375, N 517, N 520.
71
Житие Антония, гл. 1.
72
A 757 (=Пимен, 182. Достопамятные сказания. С. 158).
73
Иоанн Кассиан. Собеседования, гл. 16, 1.
Бывшие язычники
В общинах Пахомия в Фиваиде было значительное число бывших язычников, принявших крещение в монастыре. Но было ли так в среде отшельников Нижнего Египта? Нам известно, что Макарий Великий на пути из Скита в Нитрию благодаря своей доброте обратил в христианство языческого жреца, который встретился ему на дороге: тот стал монахом, «а через него и много язычников стали христианами» [74] . Другой жрец решил вести монашескую жизнь, услышав о кротости и терпении одного инока [75] . Молодой фивянин, сын языческого жреца, принял монашество после того, как увидел среди сборища демонов одного, получившего пальмовую ветвь, чтобы увлечь к сладострастию инока, которого он тщетно искушал уже сорок лет [76] . Но поскольку христианство еще во второй половине III века получило широкое распространение в Египте, можно предположить, что большинство монахов были христианами еще до того, как уйти в пустыню. Так было в случае с Антонием Великим, который родился в христианской семье и был воспитан как христианин [77] . Палладий говорит о монахах Келлий, что они, «рожденные у родителей–христиан, принадлежали Богу с самого раннего детства» [78] . Но Макарий Александрийский был крещен в возрасте сорока лет [79] , значит, его решение стать монахом должно совпадать с его обращением и крещением в 333 году.
74
А 492 (=Макарий Египетский, 38. Достопамятные сказания. С. 112).
75
N 77.
76
N 191.
77
Житие Антония, гл. 1.
78
Pallade. Dialogue sur la vie de Jean Chrysos tome, 17 (Sources Chr'etiennes 341. P. 331).
79
Лавсаик, 18, 28.
Бывшие разбойники
Несколько известных разбойников стали впоследствии не менее знаменитыми монахами. Нам известна история Патермуфия, главаря банды и расхитителя гробниц, который своими преступлениями снискал себе широкую известность. Как-то ночью он напал на жилище одной девы, посвятившей себя Богу. Поднявшись на крышу, Патермуфий задремал и увидел во сне «какого-то царя, который предлагал ему перейти от греха к добродетели» и поступить к нему на службу. Когда грабитель проснулся, он увидел возле себя деву, которая спросила его, что он здесь делает. Она показала Патермуфию путь к церкви, где священники научили его нескольким стихам из псалма, после чего он ушел в пустыню. Три дня спустя он вернулся, принял крещение и снова ушел в то же уединенное место, где вскоре вокруг него собралось много учеников [80] . Еще более знаменитым стал в Скиту Моисей Эфиоп [81] , который провел несколько лет на службе у одного чиновника, но был изгнан за разврат и разбой. Став главарем шайки, он прославился среди других своей порочностью и жестокостью. Рассказав нам об одном из его «геройств», Палладий добавляет, что однажды вечером Моисей подвигся к раскаянию. А Иоанн Кассиан уточняет, что его преследовали за убийство [82] . Моисей стал монахом, и, как рассказывают, однажды четыре разбойника, не зная, с кем они имеют дело, залезли к нему в келью. Он связал их, взвалил на спину и отнес в церковь, предоставив священнику решать их судьбу. Когда разбойники поняли, что напали на знаменитого Моисея, они также отреклись от мира [83] . Мы знаем и другого убийцу, который стал монахом в Скиту: это был пастух по имени Аполлон. Он вспорол живот своей беременной жене всего лишь затем, «чтобы посмотреть, каким образом ребенок лежит во чреве». Мучаясь угрызениями совести, он исповедался в своем грехе старцам Скита. И прожил сорок лет, не переставая молиться. Аполлон решил провести остаток жизни, не занимаясь более ничем иным [84] .
80
Там же, 10, 3–8.
81
Называемый также Моисеем Скитским, по–славянски — Моисей Мурин. Именно его захотел видеть высокий чиновник из Египта, о чем отец Люсьен пишет в самом начале своего введения.
82
Там же, 19, 1–4; Иоанн Кассиан. Собеседования, гл. 3, 5 (в русском переводе «Собеседований» есть нюанс — Моисей «притек в монастырь, гонимый страхом смерти за человекоубийство». — А. В.).
83
Лавсаик, 19, 4.
84
А 130 (=Аполлон, 2. Достопамятные сказания. С. 42).
Однако эти показательные примеры покаяния не должны приводить нас к мысли, что большинство Отцов пустыни отмаливали тяжелые грехи своего прошлого. В «Истории монахов» упоминаются другой Аполлон, который ушел в пустыню в возрасте четырнадцати лет, и Эллий, который с детства сурово подвизался [85] . Можно с большой долей уверенности предположить, что авва Пимен и шесть его братьев вели благочестивую жизнь до того, как прийти в Скит, совсем как Макарий, который в пустыне упрекал себя
85
История монахов, 8, 3; История монахов, 12, 1.
86
А 490 (=Макарий Египетский, 36. Достопамятные сказания. С. 111).
87
N 426; N 171.
Монахи из других областей
Наряду с египтянами Дельты и фивянами Нильской долины в пустынях Нижнего Египта подвизались монахи из других мест. Число их сложно установить с точностью, но, как кажется, они составляли здесь жалкое меньшинство. Мы не говорим, конечно, о тех многочисленных паломниках, которые приходили сюда, желая некоторое время подвизаться подле Отцов пустыни и получить от них духовное наставление, мы ведем речь о тех, кто решил надолго обосноваться в Нитрии, Келлиях или Скиту. Самыми знаменитыми из них были Евагрий и Арсений, но известны и другие, например, двое молодых юношей, принятых Макарием в Скиту и основавших монастырь эль–Барамус [88] . Легенда делает их Максимом и Домецием, сыновьями императора Валентиниана [89] , но не следует все же нарушать покров тайны, окружающий в апофтегмах две эти светлые фигуры, коим было предопределено преждевременно скончаться по прошествии всего лишь трех лет их пребывания в пустыне.
88
А 486 (=Макарий Египетский, 32. Достопамятные сказания. С. 109–111). (Возможно, юноши пришли из Рима, на что предположительно указывает этимология слова «Барамус». — А. В.)
89
Evelyn White H. G. The Monasteries of Nitria and Scetis. N. Y., 1932. P. 102–103.
Уроженец Малой Азии, Евагрий [90] бежал в Константинополь, чтобы избавиться от страстного внимания к нему со стороны жены одного чиновника. Переселившись в Палестину по совету святой подвижницы Мелании, он отправился в Египет и поселился сначала в Нитрии, а затем в Келлиях, где и скончался в 399 году. Евагрий жил здесь в окружении образованных монахов, горячих поклонников творений Оригена, но здесь же он прошел школу Отцов пустыни, особенно двух Макариев. Евагрий прибыл в Нитрию примерно в 383 году [91] . Несколько лет спустя высокий сановник из императорского дворца по имени Арсений покинул Константинополь и также отправился в Египет. Он стал монахом у аввы Иоанна Колова [92] . И Арсений, несомненно, поддерживал связь с Евагрием. Последний сказал ему как-то: «Как это случилось, что мы, со всей своей культурой и мудростью, не имеем ничего, а эти неотесанные египтяне приобрели такую добродетель?» На это Арсений ответил: «Мы ведь не извлекли ничего из этой культуры мира, а эти неотесанные египтяне постарались приобрести добродетели» [93] .
90
Речь идет о знаменитом Евагрии Понтийском, который в своих аскетических трактатах систематизировал духовный опыт египетских отцов. За выраженные в своих творениях идеи Оригена Евагрий, уже после смерти, подвергся осуждению. В частности, анафема ему, наряду с Феодором Мопсуестийским, Несторием, Дидимом Слепцом и Оригеном как «возобновившим Еллинские басни», присутствует в 1 -м правиле VI Вселенского Константинопольского Собора.
91
GuillaumontA Aux origines… P. 186–187.
92
R'egnaultL. Les P`eres du d'esert… P. 42–43.
93
A 43 (=Арсений, 5. Достопамятные сказания. С. 18).
Согласно другой апофтегме, «семь сенаторов, подражая Арсению, отказались от всего своего добра, стали разводить тростник и использовать простую глиняную посуду» [94] . Легко можно представить себе, что означала для богатых и образованных греков и римлян эта грубая и простая жизнь среди феллахов. Много апофтегм позволяют нам это понять. Тогда как большинство египетских крестьян имели в пустыне условия жизни, не сильно отличные от их жизни в деревнях, для сильных мира сего, пришедших из своей среды, это была абсолютная перемена бытия, требовавшая от них несравненно больших усилий [95] .
94
N 14.
95
А 74, А 233, А 799.
Но какими бы ни были их прошлое, их происхождение, социальный статус и духовный путь, все эти люди пришли в пустыню с одним решительным желанием — жить только для Бога и вместе с Богом. Благодаря суровой школе отшельнической жизни они быстро стяжали «дух един» и приобрели много сходных черт. Но при этом каждый сохранил свою индивидуальность. Мы уже познакомились с некоторыми из них. На страницах этой книги мы встретимся и со многими другими. Среди сотен обитателей пустыни внезапно возникают те выдающиеся личности, кого мы знаем по имени и по облику. Но все они, тем не менее, остаются людьми, и мы можем лишь гордиться тем, что все они принадлежат к роду человеческому.
Глава третья
ЖЕНЩИНЫ И ОТРОКИ
Есть ли женщине место в пустыне?
Когда авва Сисой стал стар и немощен, его ученик предложил ему перейти в места обитаемые. На это старец ему ответил: «Пошли туда, где нет женщин!» — «Но где же есть место, где нет женщин, кроме как в пустыне?» — спросил в ответ ученик [96] .
Иногда говорят о «Матерях пустыни». Палладий в прологе к своему «Лавсаику» обещает рассказать не только о трудах «святых отцов, монахов и отшельников», но и о тех досточтимых матерях, «кои с мужским и совершенным разумом свершают труды добродетельных подвигов» [97] . Но ни одна из тех святых подвижниц, о которых он повествует в своем труде, не живет в «великой пустыне». Когда мы думаем о том, что жить там было небезопасно, мы понимаем, что женщина, сколь бы храброй она ни была, не могла жить там в одиночестве, не подвергая большому риску и свою честь, и свою жизнь. Более того, как заметил Лакарьер, «по представлениям отшельников Египта, женщине в пустыне не место» [98] по той простой причине, что ее присутствие в монашеской среде — источник постоянного искушения. «Аммы», которые фигурируют в апофтегмах, посреди пустыни не живут. Самая известная среди них, амма Сарра, «пребывала шестьдесят лет подле реки», то есть вблизи Нила [99] . Феодора [100] , как и Синклитикия [101] , вероятнее всего, живет в Александрийском пригороде.
96
А 806 (=Сисой, 2. Достопамятные сказания. С. 172).
97
Лавсаик, пролог, 1.
98
Les Hommes ivres de Dieu. P. 164. К сожалению, тот же автор в своей «Марии Египетской» (Marie d’'Egypte. Paris, 1983) заставил ее жить и умереть в пустыне таким образом, который не делает чести ни женщинам, ни Отцам пустыни.
99
А 886 (=Сара, 3. Достопамятные сказания. С. 186).
100
А 309–313 (=Феодора, 1–6. Достопамятные сказания, 201 — 203).
101
А 892–909 (=Синклитикия, 1–18. Достопамятные сказания. С. 186–190).