Пояс Ипполиты
Шрифт:
– И это знаю. Простая амазонка, ее подруга.
– А вот того, чего ты не знаешь, скажу тебе я. Она не простая амазонка, она Священная Фермоскиры. Царицы теперь там нет, Мелета - единственная властительница тридцати тысяч амазонок.
– Этого не может быть! Священная Фермоскиры — Атосса.
– Была. А теперь город избрал на это место Мелету и, между прочим, по велению богини Ипполиты, если ты слышал про такую.
– Где она сейчас?
– Как это где, ушла снова на Фермодонт. И Митро вместе в нею.
– Что же из этого следует?
–
– Знаешь что, старик,- зло сказал Левкон.- Езжай-ка ты в Тиритаку и собери вместе тех, кто грел моей невесте постель. Я скоро там буду,- и выскочил из солильного подвала.
Левкон, как все блудливые мужчины, был ужасно ревнив. У него сразу зажгло в груди, из разговоров деда осталось в памяти только одно - Агнесса ему изменила. Он воображал ее в объятиях других мужчин. Даже мысль о возможной потере флота его мало волновала.
Он прибежал во дворцовую гавань и крикнул гребцам на фелюге:
– На весла! Идем на Гермонассу!
Если идти на Гермонассу напрямик, через залив — путь краток. А в том, что Агнесса с матерью сейчас у Тиры, Левкон не сомневался. Самой Тиры могло и не быть, она сейчас, вероятно, у кона Агата, но это, как раз, устраивало Левкона.
Опустив паруса, фелюга причалила к пристани, от берега до дворца Тиры рукой подать. Туда был послан гребец с приказом - живую или мертвую доставить на фелюгу пока одну Агнессу.
Но посыльный привел двоих — и мать, и дочь. Они спустились в кубрик, где Левкон сидел и пил, кружку за кружкой, неразбавленное вино.
Ты почему не в Тиритаке?— исподлобья глядя на Агнессу, спросил Левкон и тяжело опустил на стол ладонь.
– Для чего ей Тиритака?- сказала Атосса, присаживаясь к столу.- Она только что вернулась из Фермоскиры.
– Она не была там! На Фермодонт ходила Мелета!
– Это правда, Агнесса?
– Он врет, Священная. Это не я, а Мелета жила в Тиритаке. Спроси у Митродора.
– Митро уехал с Мелетой?
– Куда?- тревожно спросила Атосса.
– На службу храму Ипполиты. Теперь она и царица Фермоскиры, и Священная храма. Митро видел ее в золотом венде при многочисленной охране из воительниц.
– Кто ее поставил?!- выкриком спросила Агнесса.
– Ее посетила во сне Ипполита. И велела войти в храм.
– Храм разграблен! Я сама видела!
– Ты видела бороды конюхов над своими губами. Там, в моей усадьбе... шлюха!
– А ты мерзкий сын пантикапейского борова!
– Дочери козопаса не следует оскорблять царей!
– Не ссорьтесь, дети,- тихо сказала Атосса.- Давайте сперва отсеем зерна от плевелов. Дочь моя, скажи, это правда, что ты не была в Фермоскире?
– Да, да! Я сидела в Тиритаке и безуспешно ждала этого кобеля.
– Как ты могла?!
– Это он, подлец, и его присяжная Тира принудили меня!
– Все-таки, есть ли в храме Кумир Девы и пояс?
– Если город сделал Мелету царицей и Священной, значит, есть. Иначе бы амазонки растерзали ее.
– Это ты все выдумал, презренный лжец!- крикнула Агнесса.- Кто тебе сказал про это? Митродора ты даже не успел увидеть, Мелету тоже. Кто?!
– Старик Спарток, вот кто. А ему все выболтал дурачок Митро.
– Побудьте здесь, не уходите,- сказала Атосса.- Я схожу к Тире и все узнаю точно.
– Тира у Агата в постели,- заметил Левкон.
– Ей мало медового месяца. Сейчас она у рыбаков, я знаю.
Когда Атосса вышла, Левкон налил вина и подал Агнессе:
– На, блудница, выпей за помин своей души. Я тебя не сделаю даже наложницей, не только царицей. На Фермодонт тебя и твою старуху не пустят, а Тире вы не нужны! Считайте, что вы мертвы! Вот до чего довело тебя твое блудодейство!
– Рано радуешься, козел безрогий. Я выйду за царевича скифов Агаэта — он красивее тебя в сотню раз и умнее в тысячу. Ты разинул рот на мой флот, вот тебе мои триеры,- и Агнесса поднесла под нос кукиш.
Левкон ударил по руке Агнессы, крикнул:
– Дура! Перисад не покажет тебе не только триер, но и ни одного весла. Он мой человек!
– Сам дурак! Я поставлена командовать флотом!
– Кем поставлена?
– Кем надо, тем и поставлена!
Долго еще бранились бывшие жених и невеста, и конец припираниям положила Атосса своим приходом. Она вошла надменная, суровая, сказала:
– Ты все еще споришь, глупец?
– Он, доси, говорит, что Перисад его ставленник и не отдаст мне флот.
– И еще раз скажу - глупец. Тира приказала вести триеры на Фермодонт. Обратно Перисад привезет всех воительниц Фермоскиры. Мы утвердимся здесь, и...
– Да не поедут твои кобылицы через огромное море.
– Еще как поедут. Им бы только повоевать и пограбить. А твою Мелету Перисад закует в цепи.
– Что, выкусил, подонок!- Агнесса снова помахала перед носом царевича кукишем.
Спровадив женщин, Левкон приказал гребцам идти на Фанагорию, к Гекатею. Там он узнал, что скифы акса-митского кона Агата подходят к пределам Синдики, а рыбаки-дандарии готовы к бунту. Левкон не заметил, как фелюга подошла к Фанагории. Он был весь в раздумьях. «Если синды, рабы и амазонки - думал Левкон,- пойдут на Боспор войной, то поездка брата Митродора обернется большим и страшным предательством. Кто-то научил этого молокососа выйти на гребне кровавой волны прямо на Боспорский трон. Противники Спартокидов, конечно, не позволят ему заменить Сотира, но бед он наделает много. Надо непременно задержать его и вернуть во дворец. Уйти на Фермодонт не успел, сейчас он в Горгипии. С юга надвигается шторм, и никто сейчас не посмеет выйти в море. У Гекатея не следует рассиживаться, надо немедленно плыть в Горгипию». Левкон так и сделал. Он принял на борт Гекатея и снова направился в Пантикапей.