Пояс Ориона
Шрифт:
– Ох, ёлки-палки! – Она обо что-то споткнулась. – Можно зажигать, Саш!
Оба зажмурились от света, хлынувшего со всех сторон, а потом стали озираться.
В огромной комнате ничего не изменилось – ни в той половине, где был мир и покой, ни в той, где Мамай прошёл.
– Да уж, – сказал Герман в конце концов. Разгром при электрическом свете производил какое-то новое, ошеломляющее впечатление. – Что тут у них случилось?..
Тонечка зашла на половину кухни и уверенно полезла в шкаф.
– Что ты ищешь?
– Я хочу посмотреть ещё раз. Я уже днём видела эту штуку!..
Она вытащила из ящика свёрток тёмной кожи, перевязанный бечёвками, положила на стол и стала развязывать.
– Это ножи, целая раскладка, – Тонечка оглянулась на мужа. – Ножи всегда собственность повара. Всякое кухонное оборудование, продукты и прочее – собственность ресторана, а ножи у поваров всегда свои. И вот у меня вопрос! Если твой друг зарезал супругу, то чем?
Герман подошел к ней и стал рассматривать сверток.
– В ящиках только серебряные приборы, ими не зарежешь! Никаких тесаков и топоров на поверхности нет. То есть они наверняка где-то есть, но не под рукой. А здесь всё цело!..
И Тонечка откинула последнюю часть раскладки.
И уставилась на ножи в изумлении.
– Одного ножа не хватает, – констатировал Герман. – Как раз самого большого.
Тонечка кинулась к ящику, заглянула, а потом зашарила в глубине.
– Саш, ты понимаешь, что днём все ножи были на месте?! Я тебе точно говорю, я смотрела!
– Ты не заметила.
– Я всё заметила! И я клянусь тебе, они все были здесь! Каждый в своём кармашке!..
Герман подумал немного.
– Давай поищем… там? – и он кивнул в сторону разгрома.
– Его не может там быть, потому что днём он был в этой штуке!
– Кто-то мог взять нож из этой штуки и положить туда для достоверности картины. – Он махнул рукой в сторону разгрома. – Уже после того, как мы все уехали в отделение.
– Здесь всё заперли! А дверь просто так не взломаешь! Ты обратил внимание? У них как в бункере!
Тонечка выскочила в прихожую, выхватила телефон и стала светить фонариком в дверной замок.
– Не взломано тут ничего! Если открывали, то ключами! Саша!
– А?
– Я ничего не понимаю, – произнесла Тонечка жалобно. – Почему я не понимаю?!
– Я-то уж совсем ничего не понимаю, – пробормотал Герман. – Я же не пишу сценарии.
– При чём тут сценарии?!
Она вбежала на кухню и энергично почесала свои буйные кудри.
– Думай, думай, – велела она себе. – Предположение, что нож вынули из раскладки, чтобы подложить на место возможного убийства – чушь. Здесь сотрудники всё осмотрели, составили протокол и уехали, зачем подбрасывать нож после осмотра, для кого?.. Но всё же нужно попробовать поискать.
– Я попробую, – сказал Герман, перешёл на другую половину и уставился в пол.
– И дверь, – продолжала Тонечка. – Дверь не взломана, а она совершенно точно была заперта! Значит, открывали ключами. Давай подумаем, у кого могут быть ключи.
– Я вынул связку из замка зажигания красной машины, – отозвался он, присев на корточки и осторожно рассматривая какие-то черепки. – Кондрат сказал, что это машина его жены.
– Стало быть, и ключи тоже её, – подхватила Тонечка. – Ну, у него свои ключи должны быть точно. Но он в кутузке. Остаётся тётя Мотя, которая днём вопила и билась.
– Она домработница и звать её Светлана Павловна Махова.
– Кстати, – Тонечка посмотрела на мужа с восторгом. – Кстати, это мысль! Она могла вернуться и подложить нож! Как раз для достоверности картины! Помнишь, она сразу стала кричать, что твой друг Кондрат сволочь и поганая свинья, допился и зарезал Леночку! Вряд ли она знает, что второй раз под протокол никто ничего не осматривает!
– Н-да… – пробормотал Герман.
Копаться в осколках и мусоре было противно. Он косился на зазубренные пики выбитых стёкол с подсохшими красными каплями, и от их вида его мутило.
– Он сильно пил? Твой повар?
– Не знаю, я давно его не видел. Раньше пил как все.
– Откуда он вообще взялся, Саш? Для чего мы сюда к нему поехали?
Он поднялся с корточек и переступил через опрокинутый стул.
– Я сто раз уже говорил!.. Старый приятель, позвал в гости, чего не съездить!
– Ну да, ну да, – согласилась Тонечка. – В Рим мы не полетели, потому что тебе некогда, а в Нижний Новгород – совсем другое дело, конечно! Чего не съездить…
Герман промолчал.
Тонечка вновь принялась открывать шкафы.
– Как ты думаешь, где может быть собачий корм?..
– Если первое, второе, третье и компот, то в холодильнике, а если мешок, не знаю где. Ищи.
– Какой ты умный, Саша.
Тонечка заглянула в холодильник, но там не было ничего, что могло сойти за собачий обед, и вообще готовой еды почти не было. Видимо, Кондрат Ермолаев готовил, что называется, «с ножа» – приготовлено, съедено, всегда свежее, всегда с пылу с жару!..
Зато холодная кладовая ломилась от припасов – здесь хранилось такое изобилие, что Тонечка несколько секунд озиралась в изумлении. На полках в образцовом порядке были разложены пакеты и расставлены сверкающие банки, отдельно лежали приправы, какие-то стручки и ветки, плотно закупоренные стеклянные сосуды, в одном из них на дне оказался диковинный цветок. Спаржа, артишоки, фенхель, имбирь, сельдерей, какие-то травы, отдельно, за стеклом – десять сортов и разновидностей муки!
Как видно, повар еду любил, холил и лелеял!
– Саш, подойди! Посмотри, что тут!
Захрупало стекло, Герман подошёл и присвистнул.
– А собачьего корма так и нет?
– У него всё разложено идеально, у твоего Кондрата, – сказала Тонечка. – Такое только в кино показывают!.. Стало быть, и собачья еда должна храниться по всем правилам!
– Ты знаешь правила хранения собачьей еды?
– Из пакета пересыпать, закрывать крышкой, не на свету и не на жаре, – протараторила Тонечка. – Это все знают, у кого собаки. Пошли отсюда, а то мы тепла напустим! У него здесь аж два градусника, на этой стене и на дальней, видишь?