Поющая все песни
Шрифт:
Аракины порой прилетали к Халасаа, но не большой стаей, как в тот раз, а по одному или по двое. Траут все еще вздрагивал от их вида в небе, спешил в каюту, но Мика храбро стояла рядом с Халасаа, не уходила от их острых клювов. Аракины говорили с Халасаа так, что понимал только он, а потом улетали, хлопая чешуйчатыми крыльями. Каждый раз весть была прежней.
Они все еще не увидели того, кого вы ищите.
— Может, он прячется Силой видимости, — сказала Калвин.
— Может,
Мика сразу схватила яйцо из корзинки и бросила туда, где мог плыть корабль Самиса, но тихий всплеск в пустых волнах не успокоил ее.
Дэрроу все время был мрачным, как-то он весь день ни с кем не говорил.
Они повернули на север, начались дожди, сперва медленно, падая серебряным занавесом между «Перокрылом» и берегом, напоминая Калвин дни в Антарисе, когда дожди шумели над поселением. Новички тогда сидели у очагов, пряли и слушали, как жрицы рассказывали длинные истории о Тарис и других богах, о Древних и их приключениях. В тех историях не было Древесного народа. Там не было историй, как их прогнали в глушь, как они голодали и мерзли, как тихо колдовали и знали тайны становления. Какие истории в Спиридрелле рассказывали о народе голоса, людях, что прогнали их? Ей не хотелось думать, какие там были ужасы.
День за днем шли дожди, пейзаж берега менялся на глазах. Покрывало темных деревьев постепенно сменялось худыми деревцами с бледными стволами и серебристо-зелеными листьями. Земля мерцала нежным светом, было сложно понять, где разделяются море, дождь и деревья. Днем дождь размывал свет солнца, но в это время три луны были полными, Три лампы Богини сияли ярко. Даже в глубине ночи серебряное сияние доносилось из-за тумана, границы дня и ночи были размытыми. Звук дождя по палубе и дыхание моря были как тихая музыка, капли воды на канатах и парусах напоминали бриллианты.
Они плыли по неясному миру синего, зеленого и серебряного. Калвин перестала выполнять задания на корабле, стояла на месте, едва ела и пила, мало спала, поглощенная тихим зовом места, что ждало за горизонтом: брошенного города Древних, сердца всей магии, дыхания всех песен. Ее серьезные темные глаза были прикованы к одному месту в туманах, но остальным казалось, что она слушает, а не смотрит.
Было раннее утро или серебряные сумерки, и она услышала то, что ждала. Она повернула голову.
— Мика, останови корабль.
Мика послушно перестала петь. Паруса обмякли, наступила тишина, лишь плескалось море, шептал дождь.
— Что такое? — сказал Дэрроу.
Халасаа тихо ответил в их головах:
Мы на месте.
Калвин стояла, сжимая перила, туман рассеивался, и другие увидели перед ними широкую бухту. Там был корабль Самиса, длинные ряды весел не двигались, квадратный парус был свернут. Траут застонал, они все ощущали отчаяние. Тонно взял трубу.
— Никого не вижу, — сказал он подавленно.
— Он не на корабле, — уверенно сказала Калвин. Со встречи с Халасаа она стала ощущать то, что не понимала раньше, ощущать присутствие жизни. Это было не видно и не слышно, но способность долго спала в ней. Она словно могла закрыть глаза, но все равно видеть огонек свечи, трепещущий во тьме. Она могла повернуть разум к кораблю, и она сразу поняла, что он пуст. Она даже слабо ощущала кого-то, самого Самиса, в сияющем лесу на берегу.
— Если он на берегу, — сказал Дэрроу, — нужно идти за ним.
Тонно и Дэрроу взяли весла лодки, и лодка поплыла через туман. Когда вода стала слишком мелкой, Траут взял веревку и пошел по пляжу. Калвин выбралась последней, споткнулась, и Мика поймала ее.
— Ты в порядке?
— Да, но… — Калвин смотрела на тонкие деревья, что стояли как тихие свидетели вокруг них. — Что-то в этом месте ощущается обреченно.
Тут, вокруг Потерянного города, была бойня между Древесным народом и Голосами, — лицо Халасаа было печальным. — Земля помнит.
Калвин закрыла глаза. На миг она словно услышала крики, что звенели среди деревьев в тот день давным-давно, звон и свист оружия, увидела испуганные лица бегущих людей, пятно крови, что медленно растекалось по земле, окрашивая бледные камешки пляжа в алый цвет, пропитывая бирюзовое море красным. Так много тел… на земле были кучи мертвых и умирающих, всюду пахло смертью. Она резко вздохнула, всхлипнув.
Ее сжала уверенная рука. Калвин открыла глаза, ожидая увидеть Мику, но там стоял Халасаа.
Идемте. Сюда.
Деревья этого леса, в отличие от Спиридреля, были не так густо собраны. Свет и дождь проникали меж ними бледным туманом, что приглушал шаги и голоса. Халасаа вел их, потом шли Калвин и Дэрроу. Мика и Тонно следовали за ними, ладонь Тонно лежала на плечах Мики, защищая ее. Траут шагал последним, все время снимая линзы и протирая их. Земля была влажной под ногами, покрытой мхом, что хлюпал от шагов.
Деревьев становилось все меньше, камни торчали из земли. В нескольких местах камни сделали острова, окруженные мхом.
— Тут когда-то была дорога, — пробормотал Траут под нос.
Они шли по линии древней дороги. Когда-то она была широкой, а теперь ее захватили деревья, их тонкие стволы тянулись среди камней, словно и они медленно, но решительно шли к городу.
Вдруг Мика сжала руку Тонно.
— Что это?
— Ветер, девочка, — с тревогой прошептал Тонно. Но они все это слышали: жуткий крик, что разносился по лесу, вой, что был все четче, пока не стал людским голосом и речью.
— Что он говорит? Что он говорит?