Поющие камни
Шрифт:
Троня захохотал, запрыгал по комнате, что-то говорил, показывая в стену. Костя понял по губам друга, что тот восхваляет силу ревуна. И Троня подтвердил его догадку. Когда ревун смолк, оставив в ушах гул, Костя слабо расслышал:
— Первый в мире! Нигде такого нет!
Они отнесли бухту троса в подшкиперскую, заглянули в радиорубку. Там стоял полумрак, только стол ярко освещала настольная лампа с зеленым абажуром. Лицо радиста находилось в тени, на столе лежала его сухая рука, поросшая рыжими волосками, и с необычайной быстротой выстукивала ключом точки и тире.
Он кончил передачу и сказал:
«Вега» попала в самый центр этой карусели. Как-то выкрутится!..
Горячо обсуждая положение «Веги», мальчики поднялись в вахтенную. Там за столом, накрытым потертой клеенкой, сидел человек лет сорока, с грустным лицом, и смотрел в окно; по толстому зеркальному стеклу бежали потоки воды. Башня вздрагивала.
Вахтенный, увидев мальчиков, печально улыбнулся.
— Погода! — сказал он. — Сколько этого ветру! И откуда он берется?
— Из Желтого моря, Кронид Саввич, — ответил Троня.
— Из Желтого?
— Да. Там зарождаются циклоны. У дедушки есть книжка про циклоны.
— В книжке, говоришь, написано?
— Ну, что я, врать буду?
— Да верю я. Непонятно мне одно: зачем допускают такое безобразие? Надо его там глушить, этот циклон. Не давать ему ходу. — Что же это получается? Пол-Японии, проклятый, слизнул. Сколько людей из-за него потопло.
Кронид Саввич говорил не спеша, его вахта только началась, и он был рад, что зашли ребята. Он предложил сыграть в шашки. Троня и Костя проиграли ему по одной партии и спустились опять в радиорубку. Здесь они сидели, прислушиваясь к пению зуммера. Время от времени радист делился с ними новостями:
— «Вега» потеряла все шлюпки. Смыло начисто. Трапы тоже посмывало, — говорил радист, разминая уставшие руки, и снова начинал выстукивать на ключе.
В радиорубку зашел и Степан Харитонович, постоял и поднялся к вахтенному.
Костя еще раз позвонил маме. Она сказала, что отец звонил ей с завода, там выбило ветром все стекла.
— У нас тоже почти нет стекол, — расслышал он среди воя и скрежета. — Я сижу в зимнем пальто в кухне. Сквозняк страшный. Слышишь, как свистит? Хорошо, что ты остался на маяке, — сказала она на прощание.
Спать мальчики легли вместе на широкую дедушкину кровать. Полежали, пошептались, прислушиваясь к пушечной пальбе, к реву и свисту за окном, и уснули.
ПОСЛЕ БУРИ
Троня выглянул из-под одеяла, посмотрел на часы и одним прыжком очутился на полу.
— Полдевятого! Проспали все на свете!
Костя, позевывая, тоже поднялся.
— Кончилось, — Сказал он, глядя в настежь раскрытые окна. — Все. Прошел тайфун.
— Больше бы валялись! Тут не только тайфун, все на свете проспишь, — ворчал Троня, надевая штаны.
Одевшись, они вылезли через окно. В чистом безоблачном небе мелькали птицы, но голоса их еле пробивались сквозь грохот прибоя. Гигантские волны били в подножье мыса, мельчайшие брызги долетали до самой башни маяка.
— Я такого прибоя еще не видел, — признался Троня. — А ты?
— Да-а!.. — только и мог сказать Костя, потрясенный мощью расходившегося океана.
Из-за грохота волн мальчики не расслышали тарахтенья колеса по каменистой дороге. Степан Харитонович подвез почти вплотную к ним тачку, полную черной влажной земли. Он улыбался усталой доброй улыбкой. Кивнул на приветствие, сказал:
— Подмела нечистая сила наш огород, будто корова языком слизала.
Только теперь Костя и Троня заметили, что во дворе нет и следа от грядок с луком, огурцами, помидорами, укропом, исчез весь щебень, нет части каменного забора на северной стороне двора. Базальт под ногами тускло светился.
— Паркет! — усмехнулся Степан Харитонович. — Хорошо, хоть семена в запасе остались.
Костя спросил, почему Степан Харитонович не устроит огород там, где берет землю.
— Я уже ему говорил, — недовольно проворчал Троня. — По пять раз в году возим эту землю.
— Не ври, — одернул его дедушка. — В этом году всего первый раз. Не годится для меня там огород разводить: далеко. Вдруг какая катавасия, вроде вчерашней, а я на огороде развлекаюсь. Ничего. Дело это нетрудное. Тачек триста всего и надо привезти, — сказал он, лукаво подмигивая внуку, потом сказал строго: — Идите поешьте, да за дело. Дома завтракайте. Стол-то улетел вместе с огородом.
За завтраком Троня сказал:
— Унесло, наверное, и наши акваланги. Хотя я их спрятал подальше. Ты, Костя, сейчас иди на пристань, все там узнай и позвони нашему Брюшкову, а он мне передаст. Дед не велит мне по телефону говорить. Мне сейчас работы дня на три. Триста тачек! Но это ничего. Мы будем приглядывать, — он кивнул на метеорологическую станцию. — В воду они теперь с неделю не полезут.
— Почему?
— Океан не скоро успокоится. Он такую муть поднял, весь песок, все водоросли перемешал. В воде теперь как в темной комнате.
Костя шел от башни маяка, и ему казалось невероятным, что его, такого большого я сильного, могло сдуть ветром с этой довольно широкой дороги. Он увидел трещину, в которую упирался руками, борясь с ветром, заглянул вниз на базальтовые столбы, словно запорошенные снегом.
Выступ, куда он чуть не свалился, оказался очень узким. Там сейчас кайры кормили своих птенцов.
«Все равно бы я не полетел, — твердо решил Костя. — С какой стати? Степан Харитонович тысячу раз бывал не в таких переделках — и то ничего. Почему же меня должно каждым ветерком сдувать?» — И он засвистел что-то очень веселое.