Поздний бунт. Андрей Старицкий
Шрифт:
– Я так и намеревался поступить.
– Если мы все свои дружины тайком вызовем в Москву, да пара тысяч детей боярских пристанет к нам из царева полка, не устоит Овчина.
– С Еленой поступим по духовной покойного государя?
– А как же иначе.
– Важно еще, чтобы князь Иван Бельский если не всю Окскую рать привел к Москве в нужный срок, то хотя бы пару полков.
– Приведет, - твердо заверил Андрея Старицкого князь Симеон Бельский.
– Никак не меньше двух полков. А еще подскажи ему, чтоб приобщил к нашему богоугодному делу князей
– О том и будет моя речь с Иваном Бельским.
– Не оставь без внимания и князя Федора Бельского. Он - старший среди нас, Бельских. С него бы тебе стоило начинать.
– Справедливый упрек. Ты, надеюсь, умолчишь, что я к тебе первому пришел?
– Умолчу. Не сомневайся. Ради успеха нашего общего дела'.
– Шуйских бы позвать. Они, по моему понятию, не заупрямятся. А их - много. Сила.
– Вроде бы верно думаешь. Более скажу, они уже не сидят сложа руки, только цель они имеют отличную от нас. Не ради сбережения Ивана Васильевича поднимают они головы, но трона ради. Шуйские спят и видят трон в своих руках. Мое мнение: обойти нужно Шуйских стороной. Более того, действовать в полной тайне от них. Иначе нам не сдобровать.
– Убедительно. Завтра же навещу князя Федора Бельского.
– С Богом.
На прощание уговорились не частить со встречами, а новостями обмениваться с помощью верных слуг.
Князь Федор Бельский воспринял предложенное Андреем Старицким без вдохновения.
– Поздновато, оттого весьма опасно. Да и не сдюжу я оков на старости лет, случись неудача. А пособить, отчего же не пособить? И Юрию Ивановичу, и тебе, и племяннику вашему, мне тоже не чужому, царю малолетнему Ивану. Симеона Бельского настрою, с Иваном Бельским переговорю.
Не сознался Андрей Старицкий, что уже встречался с князем Симеоном Бельским, а по поводу Ивана Бельского сказал:
– После тебя, князь Федор, поговорю и я с Иваном. У него, как у главного воеводы Окской рати, великое войско в руках.
– Так ловчее будет.
– Симеон князь тоже не станет обузой. Уверен. С великой охотой встречусь с ним, - еще раз слукавил Андрей Старицкий, укрывая свою встречу с ним.
– Я же более всего окажусь полезным, извещая тебя, князь Андрей, о шагах князей Шуйских. Опасайся их пуще всего. Они скребутся к трону. Им нынче кажется легким ссадить с трона малолетнего Ивана, покончив с Еленой и с Овчиной.
– В этом - великая помощь твоя, князь Федор. Поистине - великая.
Более долгим и более полезным выдался разговор с Михаилом Глинским. Князь выглядел очень расстроенным, и понять его вполне было можно: обида терзала его душу. С его исповеди и пошел разговор:
– Не то меня удручает, что племянница, которую я, почитай, выпестовал, которую лелеял, оттолкнула меня от себя. Гневит иное: как она это сделала. Грубо. Бесчестно. Опозорив наш род донельзя. Жажда власти голову вскружила?! Подобное, в общем-то, понятно и даже простительно. Пусть ее. Правила бы, если с умом и нравственно. Но она же - прелюбодействует с Овчиной-Телепневым. Стыд головушке!
– Грех велик. Вполне с тобой, Михаил Львович, согласен, - с пониманием отнесся князь Андрей к стенаниям Глинского.
– Но мы с братом Юрием попробовали дальше заглянуть: не уговорит ли полюбовник Елены ее на больший грех?
– Куда уж больше?
– Избавиться от малолетнего царя Ивана.
– Сомнительно. На такое, считаю, Елена не пойдет.
– Подумав немного, Михаил Глинский все же заговорил не столь уверенно: - Хотя первые ее шаги после кончины Василия Ивановича ни в какие ворота не лезут. А падшая душа стремительно летит в пропасть, не обращая внимания ни на что.
– Сама она, может, и не решится на роковое слово, но закроет глаза, когда Овчина-Телепнев возьмется за страшное дело. А он уже - рассупонился. Слюни текут, когда на трон глядит. Он, считаю, и Елену не пожалеет. Как с Иваном расправится, ей тоже не жить.
– Исключить подобного нельзя.
– Вот поэтому мы и решили восстать против князя-наглеца и властолюбца. Спасая и царя-ребенка, и самою Елену.
– Поздновато. Раньше бы ты пришел ко мне. До первого собрания Верховной думы.
– Каюсь. Верил в Елену. Не предполагал, что наплюет она на духовную.
– А видеть вокруг себя ничего не видел? Ну, да ладно. Чего попусту воду в ступе толочь. Упущенное упущено. Попробуем наверстать. Кто уже откликнулся на твой зов?
– Пока только Бельские. Князья Федор, Симеон, Иван.
– Верный выбор. Шуйских обойди стороной, но к трону лезть им не мешай до поры до времени. Сохраним Ивана Васильевича до возмужания, он сам с ними расправится. Но с одними Бельскими не удастся своротить Овчину. Его хотя никто и не любит, но начали многие основательно побаиваться. Стало быть, не пойдут против него по трусости.
– Окольничий Хабар-Симский, надеюсь, откликнется. Теперь он в Нижнем Новгороде или в Васильсурске. Его туда еще Василий Иванович покойный отправил проверить, крепка ли охрана в крепостях, есть ли добрый запас зелья и ядер. Как воротится, сразу вызову к себе.
– А я с князем Михаилом Воронцовым свяжусь. Он в состоянии Великий Новгород возбудить. На Псков он тоже имеет влияние, но Псков очень уж осторожен. Всегда в крутое время в сторонке оказывается. Предать не предаст, но и руку помощи не протянет.
– Без него обойдемся. Достанет сил.
– Думаю, да. Если Господу угодно будет, укрепит он нас мышцей своей.
Богу, быть может, и угодны справедливые деяния, только на пути Божьем - князь Иван Овчина-Оболенский-Телепнев. О каждой встрече князя Старицкого он непременно докладывал царице Елене. Когда же Андрей Иванович посетил Михаила Глинского, Овчина уже не просто сообщил об этом Елене, а настойчиво предложил:
– Вели, Моя царица, оковать всех. И - в пыточную.
– Хватит, князюшка, нам одного Юрия Ивановича. Люди-то о чем судачат? Верно. Без вины оковал. Даже выборные дворяне рты раскрывают.