Пожар любви

Лэниган Кэтрин

Зейн подумал, что сама эта земля, наверное, не менее загадочна, чем люди, живущие на ней.

Для своей экспедиции Зейн и Колд Тэп выбрали трех проводников: Топу, Сильву и Карлоса. Проводники наняли для них джип, на котором предполагалось подняться в горы, насколько позволит дорога. Оттуда, погрузив снаряжение и запасы продовольствия на трех буйволов, они должны были продолжать путь в Анды пешком.

Из-за сильных ливней почва совершенно раскисла, что создавало опасность возникновения оползней и сделало восхождение довольно рискованным сразу же после того, как им пришлось оставить джип. Тем не менее маленький отряд

упорно полз вверх, следуя карте, которую составил специально по заказу Колда Тэпа доктор Энглтон из университета Нью-Мехико.

В этой карте воплотились многие годы упорного изучения доктором Энглтоном инков и их легенд, а также информация, собранная Колдом Тэпом за время его краткого, но весьма интенсивного знакомства с вопросами добычи изумрудов. Ученый нарисовал карту, собрав воедино все крупицы и фрагменты легенд и других письменных памятников, в которых упоминался «источник». Сюда же он добавил сведения, добытые археологами, занимавшимися расшифровкой клинописи инков, которую они обнаружили в Андах. Доктор Энглтон сопоставил данные, полученные из Колумбийской академии истории в Боготе, с тем, что раскопал Зейн в библиотеках Лимы. Еще раньше он несколько раз консультировал Зейна в отношении всего, что касалось подготовки экспедиции, начиная со снаряжения, продовольствия, вьючных животных и кончая одеждой, которую следовало взять с собой, и проводниками, которых лучше всего нанять. Именно энтузиазм доктора Энглтона, уверенного в благоприятном исходе путешествия, убедил Зейна, что экспедиция в Анды, затеянная Колдом Тэпом, не простая забава. К всеобщему сожалению, сам ученый не мог к ним присоединиться, поскольку для человека восьмидесяти двух лет земля под ногами зачастую уж слишком ненадежна.

В первую ночь они разбили лагерь на небольшой полянке в джунглях. Из-за того что земля сильно намокла, сухих дров для костра им удалось собрать совсем немного. Однако Колд Тэп со свойственной ему ковбойской предусмотрительностью продумал этот вопрос еще до того, как отправиться в экспедицию. Он привез с собой несколько ящиков так называемых «горных бревен» — быстровоспламеняющихся искусственных поленьев, которые продаются в нью-йоркских супермаркетах. Теперь, явно наслаждаясь своей ролью вожака, Колд Тэп аккуратно разжег маленький костер, куда добавил брикеты из древесного угля, водрузив над ними металлическую подставку-гриль. Потом он извлек четыре куска нежного филе из портативного холодильника с сухим льдом, который у всех вызывал недоумение, — им казалось, что ночью в горах важнее согреться, чем иметь возможность охладить продукты.

Его возня напомнила Зейну тех британских путешественников прошлого столетия, которые отправлялись исследовать Африку в сопровождении камердинеров, лучших поваров и слуг. Колд Тэп очень любил комфорт.

Пока он разогревал на костре небольшую кастрюльку с фасолью, Топа, Карлос и Сильва спокойно сидели, свесив ноги с крутого обрыва, в ожидании ужина.

Зейн, уставившись на горящие бревна, думал о Лили… как обычно. Когда самолет приземлился в Боготе, он сделал попытку дозвониться ей, но телефон не отвечал, а автоответчик не подключался. Теперь он не представлял, когда они доберутся до места, откуда можно будет позвонить. А ведь он обещал…

Наконец Колд Тэп заметил его мрачное настроение.

— Мне, конечно, приходилось встречать бедолаг, распускающих нюни, но ты дашь им сто очков вперед, парень. Что с тобой?

Зейн криво усмехнулся.

— Неужели не ясно?

— Понятно, черт меня дери! Бьюсь об заклад, что духи умерших инков понимают тебя, а не меня. — Он взглянул вниз и аккуратно перемешал содержимое кастрюльки, чтобы фасоль не подгорала. — И как ее зовут?

Зейн изобразил полнейшее недоумение. Но ему очень хотелось поговорить с кем-нибудь о Лили. Колд Тэп, конечно, был не самой подходящей кандидатурой, по здесь, в Андах, на вершине горы… Он по крайней мере интересовался.

— Лили.

У Колда Тэпа глаза полезли на лоб.

— Неужели та, к которой ты ездил в Хьюстон за моим кинжалом?

— Та самая, — признался Зейн.

— Черт. Не повезло же тебе, парень… пробыл с ней всего один день…

Зейн тяжело вздохнул.

— Если бы только это. Тут дела похуже. Я ведь влюбился в нее, когда мне было семнадцать.

Колд Тэп присвистнул:

— Понятно.

Зейн вдруг заметил, что Топа и Сильва перестали смеяться и тихо перешептывались друг с другом.

Он покачал головой.

— Она любила меня. И я любил ее без памяти… А потом мы расстались. Я уехал в Нью-Йорк и…

Колд Тэп возвел глаза к небу.

— Попал в струю и больше не оглядывался назад.

— Откуда ты знаешь?

Колд Тэп самодовольно ухмыльнулся:

— Могу поспорить, что ты считаешь меня еще одним туповатым негром, который только и умеет что петь.

— Я…

— Можешь не отвечать. Все нормально. Со временем пройдет. Просто я много чего понимаю. Я многое повидал и знаю гораздо больше тебя, красавчик. Да ты не злись, лучше послушай, что такие, как я, думают о таких парнях, как ты. Ты подцепил в большом городе большую шишку и возомнил о себе бог знает что. Все мы так считаем. Потом жизнь сбивает с нас спесь. Мы взрослеем, может быть, становимся чуточку мудрее и начинаем понимать, что, даже если заработаешь все деньга в мире, но рядом с тобой никого нет, радость от них невелика. Так ведь? Я хочу сказать, в этом все дело.

Зейну вдруг стало ясно, что Колд Тэп говорит не только о нем — он говорит о себе.

— Значит, и тебе это приходило в голову?

— Сейчас чаще, чем когда-либо. Я заработал популярность, которой хватило бы на шестьдесят человек, а все никак не успокоюсь. Но не из-за женщины. Меня мучает постоянная неуверенность. Будет ли следующий диск золотым или платиновым? Купят ли мой следующий альбом? Удачно ли пройдет концерт? Не бросят ли меня фанаты?

— У меня никогда не было таких проблем.

Когда Колд Тэп взглянул на Зейна, он выглядел абсолютно серьезным. Потом он махнул в его сторону ложкой, которой мешал фасоль.

— Твои проблемы решить — раз плюнуть. Смешно даже.

— Неужели?

— Да, черт возьми.

— Как?

— Ты ее любишь?

— Да.

— А она тебя?

— Надеюсь, что любит.

— Тогда женись на ней, черт возьми, и трахай ее по утрам и вечерам, и вы будете счастливы. Господи Иисусе! Иногда я перестаю понимать вас, белых.

— Но это все не так просто.

Колд Тэп швырнул ложку об землю так, что она с силой отскочила от камня.

— Нет, просто! Только в тебе сидит слишком много гордости и эгоизма. А ведь ты даже не звезда рэпа.

В этот момент он беспокойно потянул носом воздух. Кажется, что-то горело. Колд Тэп кинулся смотреть свои стейки.

— О черт! Дурацкое филе сгорело!

Когда он вынул обугленные стейки из гриля, Зейн расхохотался. К счастью, они подгорели только с одной стороны, и когда все дружно набросились на обед, то в один голос заявили, что в жизни не ели таких вкусных стейков, да еще на высоте десять тысяч футов.