Позови меня трижды
Шрифт:
Из Москвы Валера приехал в эйфорическом возбуждении. Ему удалось заключить несколько выгодных конрактов на поставку продуктов питания. Катя в открытые двери видела, как он вызвал к себе Тереха. Ему надо было обсудить давно вызревавший у них проект переоборудования стоявшего пустым посреди города двух этажного цеха механического завода под современный круглосуточный универсам. Катя уже пригласила двух самых талантливых и работоспособных архитекторов для выполнения проекта реконструкции, они были очень рады этой работе и без конца ее благодарили. У нее в этом деле был свой интерес, она должна была проследить, чтобы этот заказ не ушел Алексею, который очень этого добивался.
Ни по черной кассе, ни по денежным счетам расчеты с архитекторами
Все должно было получиться просто здорово! Как мечтала Катя раньше о торжественном открытии Валеркиного магазина! Катькины сметы и разработанный ею финансовый план уже с месяц лежали у Валеры на столе. Только ко всему этому уже не лежала Катина душа.
Терех выскочил от Валеры красный, а Татьяна по селектору получила какой-то резкий приказ и, матерясь, стала набирать домашний телефон Кузьки. Жизнь в офисе замерла. Кузьма там, конечно, не появился, Валерий тоже не выходил из своего кабинета, он теперь звонил напрямую со своего телефона, и Таня сидела молча, с беспомощно сложенными на столе руками.
Вечером Катя пошла домой одна, Валера подъехал позже и без разговоров принялся за еду. Катя сидела рядом, опустив глаза. Она так боялась, что Валера уже не приедет к ней, но Терех видно, как всегда, принял огонь на себя.
– Кать, чаю налей! Подогрей, знаешь ведь, что не люблю едва теплый. Совсем распустились, отлучиться на два дня нельзя! Тут же у них разборки начинаются, тут же всем не в свое дело лезть надо! Тереха надо гнать! Жалко, а давно пора!
– Валера...
– Что Валера? Сорок второй год, как Валера!
– Не надо, Валера...
– Нет надо! Я вам такой отдел безопасности устрою! По одной половице будете у меня ходить! Чаи они с Терехом распивают до двенадцати ночи! Я твой адрес не знал, а он знал! Я даже не знал, что Володька Карташов - твой муж, а он... У тебя что с ним было?
– С кем? С мужем?
– С Терехом!
– Да ничего, он даже не звонил раньше...
– Ты мне сейчас все скажешь!
– Ты что, Валера, к Тереху меня приревновал? Господи, да мне это в жизни-то ни разу до тебя в голову не пришло! Почему-то...
– Ну, не плачь, ладно, хватит на сегодня разборок... Не реви, я так скучал по тебе... Иди ко мне, дурочка ты моя маленькая...
Неясный свет брезжил сквозь задернутые легкие летние занавески. Катя открыла глаза от острого внутреннего толчка, сердце сжала тянущая боль, которая, оказывается, давно была рядом и только ждала такого вот промозглого дождливого утра. Она заботливо закрыла одеялом голую спину спавшего рядом Валеры и тихонько встала с кровати. Стараясь не шуметь, она осторожно сняла с его брюк печать и, промокнув ее в припасенную заранее австрийскую подушечку с краской, аккуратно прошлепала оттисками все подписи Наины на спрятанных под Машкиными книгами бумагах. Когда Катя снова легла под теплое одеяло рядом с Валерой, он недовольно заворочался во сне, потому что ноги и руки у нее были совершенно ледяными.
Весь этот день боль не отпускала Катино сердце. Хорошо, что на нее свалилось столько работы по сдаче отчета. Сдавать в налоговую окончательный уточненный отчет ее повез сам Валера, сказав, что шофер нынче в отгуле. Катя ни сколько не удивилась, что он тут же пошел сам на сверку адресных данных фирмы. Сердце разрывалось от мысли, что своей продажной жене Валера верит больше, чем ей, но она с детства знала, что действовать с Валеркой в лоб бесполезно. Поэтому, сдав отчет, она попросила его отпустить ее пройтись по магазинам. Валера сказал, что это она придумала очень правильно, и даже сунул ей крупную купюру, которая жгла руку, пока она смотрела на разворачивающийся Валеркин джип. Ей хотелось побежать вслед за ним, остановить его, уткнуться в его грудь с таким знакомым родным запахом, признаться во всем, уговорить, упросить его никогда больше не уходить от нее в тюрьму...
После того, как вишневый джип скрылся за поворотом, Катя вернулась в исполком в качестве Наины Кондратьевой исправлять учредительные документы частного индивидуального предприятия "Трейтинг-Продакшн" согласно изменениям действующего законодательства.
После нервного напряжения, испытанного в момент перегистрации, Катя долго сидела в скверике возле исполкома. Сквозь листву просвечивало солнце. Наступил осень, и листья облетят и укроют асфальт пышным мещанским ковром, как в ту осень... Она думала, что если бы Валера не ушел тогда в тюрьму, то вся ее жизнь сложилась бы иначе. Не было бы пустых вечеров, одиноких ночей... Она разорвала на мелкие кривые кусочки корешок приходного кассового ордера, по которому некий гражданин Терехов А.В. будто бы погасил задолженность по учредительскому взносу. Баланс с выправленными счетами Валера подписал, не читая. В руках у нее остался только паспорт Тереха, который ей пришлось стащить из его стола для регистрации. Паспорт Наины ей не понадобился, поскольку ни одного процента этой сучке Катя не оставила. Она смотрела на лицо молоденького Тереха на фотографии в паспорте: с растерянной ухмылкой, с криво подстриженной челкой... Он почти не изменился. Злобный кураж против Тереха, поддерживавший ее все эти дни, прошел. И горькая жалость к другу, преданному только что ею в угоду маленьких спиртовых шалостей Наины и Кузьки, в угоду ее единственной, в данный момент, надежде на жизнь, наполненную смыслом, не оставляла сердца в покое.
А вдруг они вообще его убьют? Такая мысль впервые пришла ей голову. Конечно, до этого она думала только о Валере, о его налаженном респектабельном быте, о его чрезмерной доверчивости. Или вот что будет с Терехом в тюрьме? Да нет, просто он скажет, что ничего не знал, свалит все на Кузьку... Но твердая уверенность в том, что ни на кого Терех ничего сваливать не станет, что со своей вечной кривой улыбочкой будет все хлебать один полной ложкой, как только узнает, что сделала это с ним она, заставила Катю застонать от стыда.
Потом она долго бродила по городу, никак не могла избавиться от ощущения, что вдруг посредине жизни к ней вернулся все тот же бесконечный день, когда она провожала друга в тюрьму.
У КАТЬКИ ОКАЗАЛОСЬ СЕРДЦЕ
На работу Катя пришла уже после обеда. Тереха в офисе не оказалось, поэтому она просто швырнула его паспорт ему под стол, мол, сам туда упал, и направилась в приемную. Танька тут же вскочила с места и поманила ее в конец коридора в курилку.
– Слушай, на Кузькиных киосках "ЧП"! Терех с ментами разбираться поехал. Ладно, что ты нам раньше это все показала, хоть вычистить все успели! Бомжих твоих под утро пришили. Ты чего? Катя, Катя... Райка!
Татьяна и подскочившая Райка подняли Катю с заплеванного цементного пола. Отремонтировать курилку и туалет у Тереха никак не доходили руки. Катю оттащили в Тереховскую каморку и дали понюхать найденный в аптечке нашатырный спирт. Вот и ругай потом санитара из Госсанэпидемнадзора, который при продлении лицензии даже после взятки все равно потребовал приобрести в офис аптечку!
В мире сначала исчез звук, голос Тани доносился сквозь плотную вату, потом начало гаснуть изображение. Темнота... пусть будет темнота. За Валеру она теперь спокойна... пусть будет темнота... Но голоса прорывались к ней, она стала ощущать, как кто-то холодными пальцами щиплет ее за щеки. Почему так больно жить? Жизнь - это болезненная штука. Какой смешной потолок! Терех обклеил его обоями, и его комнатка без окон стала походить на картонную коробку в которой раньше продавали духи, а потом их мамы хранили там пуговицы. Почему Таня плачет? Почему все так, почему?