Позывной «Курсант»
Шрифт:
Несомненным плюсом оказался и тот факт, что мы снова находились в столовой одни, в скромной компании из семи человек. Всё-таки надо признать, я ухитряюсь вляпываться в настолько хреновые ситуации, что мою тягу ко всякому дерьму лучше не провоцировать. Мало того, отличился перед директором школы, так теперь ещё этот Цыганков наверняка не успокоится, пока не устроит мне какую-нибудь гадость. Достаточно его рожу вспомнить, чтобы сразу понять, злопамятная сволочь!
А вот уже после завтрака, мы оказались в учебном классе. Причем, Панасыч ни черта не объяснял, что именно предстоит делать. Нет, так-то понятно, если помещение предназначено для учёбы, вряд ли мы там будем кадриль танцевать. Или что сейчас танцуют… Но всё-таки хотелось бы понимания.
— Уроки, что ль…– Зайцев выбрался из-за стола и подошел к школьной доске. Взял мел, а потом нарисовал здоровый такой писюн. В подробностях.
— Итить-колотить…– Заржал Корчагин. — Да ты просто этот…Винчи.
— Да Винчи. — Исправил Матвея Бернес. — Его звали Леонардо да Винчи.
— Хоть как обзови, маратель он и есть маратель. Херню всякую калякал…– Заявил Заяц с любовью рассматривая свое творение.
— Ну, что сказать, господа…Выглядит не очень достоверно. Форма — вполне натуральная. А вот с размером… Сдается мне, Вы сильно себе польстили, голубчик. Если это в жанре реализма, конечно…
Женский голос прозвучал настолько неожиданно, что все детдомовцы одновременно, будто сговорившись, повернулись ко входу в класс. Просто услышать, а тем более увидеть, в этом месте представительниц противоположного пола не рассчитывал никто из нас. Это же, блин, школа НКВД, которая готовит разведчиков. Откуда бабы? Вот такое было выражение лиц у пацанов и у меня в том числе.
На пороге, стояла…черт…я даже затрудняюсь подобрать соответствующее определение.
Для начала, конечно, это была женщина. Невысокого роста, миниатюрная, похожая на статуэтку. Вот только возраст у этой статуэтки, похоже, более, чем приличный. Я бы сходу дал ей лет семьдесят. Однако, удивляло не это. Мало ли, кому сколько лет. Выглядела она…Чисто героиня романа Бунина, сошедшая с иллюстрации книги.
На старушке было надето платье темного цвета, в пол. То есть не просто длинное, а вот прямо едва ли не из начала века дамочка пожаловала. Юбку дополняли рюши, волной спускавшиеся от талии до самого низа. На шее у бабули висели бусы, подозрительно похожие на жемчуг. Мочки ушей украшали точно такие же серьги-капельки. Ее совершенно седые волосы были собраны в высокую, замысловатую прическу.
С одной стороны — по возрасту она была несомненно старухой, но с другой… В ней чувствовалось что-то особое, необъяснимое. Мне кажется, именно это называют породой. Спина прямая, плечи идеально ровные, шея… как в книжках пишут… лебединая. И взгляд… Взгляд пронзал насквозь, пробирался до самого нутра. Словно эта особа знает о каждом из нас какие-то отвратительные секретки.
А самое интересное, она смотрела сверху вниз. Реально. На всех нас. Хотя, ростом уступала прилично. Не знаю, как у нее это получалось.
В руке незнакомка держала длинный мундштук, в который была вставлена папироса. Цибарка эта совершенно беспардонно дымилась и дамочка, по-моему, вообще плевать хотела, что находимся мы в учебном классе. Она разглядывала всех нас насмешливым взглядом удивительно тёмных, почти черных, глаз, и при этом не стесняясь, выпускала в потолок колечки сизого дыма.
Под нашими удивлёнными взглядами старуха медленно прошла к доске и остановилась. Буквально секунду изучала художественное творение Зайцева. Потом затянулась и, выпустив очередную порцию дыма, постучала кончиком мундштука по доске.
— Это — проявление обычного набора детских травм и глубоких комплексов, которые Вас, голубчик, преследуют. Хотя, странно…– Дамочка скептически посмотрела на Василия. — Для фаллической стадии развития Вы уже слишком стары. Но другой причины быть не может. Иначе зачем Вы изобразили данный, с позволения сказать, орган в столь гипертрофированной манере. По Фрейду, знаете ли, подобная зарисовка — весьма плохой признак. Что со снами, голубчик? Там тоже, поди, снится всякая дрянь.
— Чего это она? Бранится матерными словами…– Растерянно оглянулся на нас Василий в поисках поддержки. — А еще это… Женщина, называется…
На старуху он старался не смотреть. Дамочка очевидно его сильно настораживала своим поведением.
Мы сидели за столами, которые располагались рядами, как в самой настоящей школе. Вася один стоял возле доски. Судя по выражению лица Зайцева, из сказанного старухой он не понял ни черта. Поэтому заподозрил, что его сейчас скорее всего знатно обгадили. И кстати, Василий был весьма близок к истине.
А вот я на старушку уставился с еще большим интересом. Помимо ее странного вида меня теперь занимало и не менее странное поведение. Все-таки, не самое лучшее время так запросто говорить о Фрейде.
Насколько я помню, старика Зигмунда сильно любил Троцкий. И это сыграло с психоаналитиком злую шутку. После того, как Лев Давидович стал нежелательной персоной, обожаемый им Фрейд превратился для советской психологи в «преступника №1». Теории Фрейда виделись в СССР грязными словами, ассоциирующимися с сексуальной развращенностью. Официальная же идеология гласила, что фрейдизм с его психоанализом рассматривает индивида изолированно от связи с обществом, что для советской науки неприемлемо.
— Вы можете присесть, голубчик. — Старуха мундштуком указала Василию на один из столов. — Ээээ, нет… Сначала, будьте так добры… Избавьте нас от ваших не вполне здоровых фантазий. Я, знаете ли, уже не молода. А Вы такими зарисовками волнуете мой больной организм. Ему сразу хочется пуститься во все тяжкие…Или это был намёк?
Заяц покраснел, как рак. Реально. Просто в секунду залился краской. Схватил тряпку, лежавшую тут же, рядом с доской, и принялся стирать рисунок.
— Доброго дня, господа… — Старуха, наконец, повернулась к нам лицом.
— Вообще-то, господа в 17-м году закончились… — С вызовом бросил ей Лёнька.
Остальные детдомовцы продолжали молча таращится на бабулю. Наверное, сегодня у пацанов крайне насыщенный событиями день. Сначала — я с бутылкой, теперь вот — старуха с мундштуком и откровенно поганым характером.
— Это, да… Господа закончились…К сожалению… — Невозмутимо ответила дамочка. — Но до товарищей вы пока не дотягиваете. Посмотреть надо сначала, кто из вас заслуживает такого обращения. Чтоб не вводить ваши юные умы в блуд, давайте так…Господа беспризорники и голодранцы, позвольте представиться — Эмма Самуиловна. Фамилию, уж не обессудьте, говорить не буду. Она вам ни к чему. Ни о чем не скажет. И это, кстати, к лучшему.