Правда о твоей матери
Шрифт:
– Лучше совсем не иметь матери, чем такую...
– Не говори так. Ты не представляешь, о чём говоришь.
– Я был идиотом, пап, прости.
– Не загоняйся.
– Не знаю, как перестать загоняться.
– Это было такое удовольствие, Лёва – видеть, как ты растёшь, меняешься. Хотя ты меня не очень жаловал. И всё равно это было удовольствие. Папаня твой этого удовольствия себя лишил. Как же его не жалеть.
В ответ Лёва напряг руки, стискивая отца в объятиях.
– У моего Лёвы железная
– Посмотрим. Как повезёт, - хмыкнул Лёва, утыкаясь лицом в футболку Грачёва. Даниил, посмотрев через плечо мальчика на наручные часы, потрепал его по голове:
– Мы нарушаем режим, мой любезный. Двенадцатый час. Предлагаю завтра встать попозже.
– А пошли на рыбалку завтра! – бодро предложил Лёва, попытавшись высвободиться.
– Вот завтра и решим. Стой спокойно, раз ввязался. Руки первым убирает тот, кто старше по возрасту.
– Твой долбанный этикет, - проворчал Лёва. – Но я послушаюсь, ты сегодня уже был прав. Когда сказал, что даже запоздалая дружба с отцом будет на пользу и поможет решить некоторые проблемы.
– Вообще-то я не себя имел в виду.
– Вообще-то у любого текста может обнаружиться тот смысл, который автор в него вовсе не вкладывал.
– Ты, я гляжу, слишком часто бывал на маминых лекциях, - размыкая объятия, поддразнил ребёнка Даниил. Лёва беспрекословно выпустил Грачёва, но сделал это с видимым сожалением. Даниил окончательно развеселился: сейчас Лёва напоминал того карапуза, каким он был десять лет назад, когда настойчиво карабкался к нему на руки.
– Лёв, ты помнишь про мистического двойника в литературе?
– Да, и что?
– Ты никогда не смотрел с этой культурологической точки зрения на твои отношения с мамой? Как на эдакий эпос?
Идея показалась мальчику интересной. Он взял в руки стакан с недопитой водой и прислонился спиной к стене; взгляд стал отсутствующим.
– А кто из нас тогда чёрный двойник? Желающий зла своей паре и жаждущий захватить её жизнь? – оживился он вдруг.
– Ты уверен, что мамины лекции хорошо слушал? Точно помнишь, почему обычно двойник такой злой?
– Ну… потому что несчастный?
– Ощущаешь себя несчастным?
Лёва отрицательно покачал головой.
– Нет. Ни раньше, ни теперь. Слушай, - оживился он, - а на маму можно как-то повлиять?
– А зачем, Лёва? Она взрослый человек. Всё сама про себя знает. Кто мы такие, чтобы её под себя ломать?
– А чего ты вообще завёл разговор о двойниках?
– Чтобы подготовить тебя к тому, что скоро сюда явится мама.
– Да ладно, - с удивлением воззрился на него Лёва. – Она ведь не собиралась.
– Лев, - Грачёв забрал у мальчика пустой стакан и несколько раз поцеловал его в висок. – Ты только лекцию слушал, а я ещё статью её про двойников читал. Эмоции двойников – как сообщающиеся сосуды. Если ты сюда ко мне заявился с наглыми требованиями и желанием потрепать языком – будь
– Да? – ужаснулся Лёва. – И когда она приедет? Прямо завтра?
– Завтра, послезавтра… Я не знаю. Знаю только, что сему явлению быть.
– Жесть. Честно говоря, совсем не хочу видеть маму в ближайшее время. Мне надо немного… привести себя к балансу. С мамой это никак не выходит. И у меня ещё есть темы для разговоров с тобой. Мне нравится, что с тобой я могу всё обсудить.
– Только помни, что в любой момент могу звездануть, если станешь забываться.
Лёва промолчал, задумчиво глядя на Грачёва.
– Чего ты? Испугался, мой маленький? – подколол мужчина.
– Да не. Блин. Просто по привычке чуть не сказанул, что ты мне ни разу не отец.
– Отчего ж не сказанул?
– Да не чувствую так.
– Лёва-Лёва, - выключая свет на кухне, строго сказал Грачёв. – Давай все разговоры оставим на завтра. Хотя я на сей раз буду хитрее и предусмотрительнее и постараюсь, чтобы у тебя сил к вечеру на трепотню не осталось.
– Try me, - с вызовом бросил мальчик.
– Ишь какой. Мне тоже хочется с тобой вдвоём побыть, без матушки твоей, - признался мужчина. – С другой стороны, мне интересно, с чем явится твой двойник! Учитывая то, что твоей любимой фразой в последние годы было «ты мне не отец». Угадай, что мне в минуты гнева высказывает мать.
– «Ты мне не муж»?
– Вот именно, - Даниил хлопнул Лёву по плечу. – Спокойной ночи, сынок. Я тебя очень люблю. А на биологического папаню своего ты попробуй не обижаться.
– Да я не обижаюсь, - пожал плечами Лёва. – Просто чужой человек. И общаться с ним я не хочу. Во всяком случае, в ближайшем будущем. У меня много других дел. Более первостепенных. Олимпиада. И ещё несданное эссе по английскому. Поленился написать. В журнале точка стоит…
– Как так вышло? Горе-отличник ты мой?
– Увлёкся математикой. Программированием…
– И взломом, - Даниил погрозил ему пальцем. – Чтобы я о таком больше не слышал, Лёва. Всё, иди спи.
Лёва побрёл в свою комнату и опустился на доску, служившую ему постелью; только сейчас он ощутил смертельную усталость, которую оставил за собой этот день - но вдруг, озарённый неожиданным открытием, мальчик крикнул:
– Отец!
– Чего тебе? – недовольно спросил Даниил за стенкой. – Ты угомонишься уже сегодня, в конце-то концов? Или насильно уторкивать тебя прикажешь, как трёхлетку?
– Это насчёт двойников. Ты ведь любишь маму?
– Ну?
– И меня тоже любишь?
– Ну?
– Кого из нас ты любишь больше?
– Это идиотский вопрос, я притворюсь, что не слышал. Дашь мне уже поспать?
– Да блин, пап, мне-то ни разу не принципиально; просто если уж двойники к тебе прикрепились стаей и тянут энергию, они должны вступить в борьбу за ресурсы. Опаснее тот, кому достаётся меньше. Закон жанра.