Правда в глазах смотрящего
Шрифт:
– Значит, это была не твоя ошибка, а его. Боевой монах ошибается только один раз. Ох... как же больно...
– Когда ты придешь в норму?
– Я уже почти в норме. Полное восстановление занимает примерно сутки, но я могу вести бой уже сейчас. Пойдем куда-нибудь, а то холодно.
– Ты в материальном теле?
– Естественно. Иначе регенерация невозможна.
– Ты же замерзла совсем!
– Замерзла.
– Может, тебе укусить кого?
– Не нужно. Я не чувствую голода.
– Разве свежая кровь не ускорит
– Не ускорит. Пошли отсюда.
Я с трудом распрямил затекшее тело и поднялся на ноги. Странное дело, когда долго сидишь в неудобной позе, ноги затекают, невзирая на нематериальность. А это еще что такое?
Здоровенная кавказская овчарка уверенно шла по моему следу.
– Зина, - выдохнул я, - уходи в нематериальность! Быстро!
– Что... я не могу! Я еще недостаточно восстановилась.
Собака учуяла близкое присутствие выслеживаемой добычи, коротко гавкнула, подняла голову и помчалась прямо на меня широкими скачками. Я ускорил время и одним прыжком преодолел метров пять, сократив дистанцию вдвое. Черт, я же нематериален!
Я успел отменить заклинание в самый последний момент. Тяжелое меховое тело ударило в грудь, я рухнул на спину, больно ударившись затылком, и увидел перед глазами оскаленную слюнявую пасть. Нет, собачка, ты зря радуешься, сейчас тебя ждет сюрприз.
Резкое движение руки, мышцы заныли от невыносимой боли, кость изогнулась, сейчас главное - не сломать собственную руку, ускоренное время - вещь хорошая, она прибавляет сил, но, к сожалению, никак не влияет на механическую прочность тела. Я замедлил движение и изменил его направление, так, чтобы моя рука не преодолевала давление собачьей лапы, а ускользала в сторону. Собака дернула лапой, пытаясь удержать неожиданно скользкую добычу, но собака движется в другом временном измерении, ей меня не удержать.
Я освободил одну руку и подсек переднюю лапу кавказца, пес медленно и неторопливо начал заваливаться на бок. Вторая передняя лапа приподнялась и зависла в воздухе, на морде начало проступать выражение недоуменной ярости. Поймав момент, я выдернул вторую руку и с силой ударил собаку по ушам. Движение получилось слишком резким, кисти рук протестующе заныли. Пес дернулся назад и это позволило мне высвободить ноги, я вскочил на ноги и застыл в нерешительности.
Проще всего убить собаку, но этот пес ни в чем не виноват, он просто выполняет свой долг. Но как я могу спасти себя и Зину, не причинив вреда ни в чем не повинной собаке? Обратить в бегство? Хорошая собака никогда не отступает без команды. Сломать лапу? Его усыпят. Извини, песик, но я не вижу другого выхода.
Удар ребром ладони в основание черепа припечатал пса к земле. Обычно собака такого размера даже не замечает подобного удара, но обычно ее противник не движется со скоростью вампира. Череп хрустнул и пес неподвижно замер, даже не взвизгнув.
– Зина, - тихо позвал я, - ты где?
– Здесь я.
– Пошли отсюда, и побыстрее. И не вздумай отменять невидимость!
2.
–
Мама важно закивала головой.
– Лучше поздно, чем никогда, - сказала она.
– Я знала, что ты соберешься с духом и во всем признаешься родной матери. Давай, сынок, облегчи душу, тебе сразу станет легче.
– Хорошо, мама.
Я обрел нематериальность и прошел сквозь кухонный стол. Потом я прошел сквозь маму и уселся на табуретку напротив нее.
– Что скажешь?
– спросил я.
– Больше не ходи сквозь меня, ты же знаешь, у меня больное сердце.
– Больше не буду.
– Как ты это делаешь?
– Ты веришь в волшебство?
– Издеваешься?
– Нет.
– Это волшебство?
– Оно самое.
– Что ты еще умеешь?
– Становиться невидимым.
– И все?
– Еще кое-какие мелочи.
– Например?
– Ускорять время.
– Как ты все это делаешь?
– Это волшебство.
– Я поняла, что это волшебство. Ты незаметно говоришь какие-то заклинания?
– Нет, говорить вслух не обязательно. Говорят, это помогает, но я еще не умею пользоваться этой технологией.
– Кто тебя всему этому научил?
– Зина.
– Она волшебница?
– Да.
– А Дмитрий Иванович и Татьяна Пафнутиевна?
– Тоже.
– Где они?
– Погибли.
– Погибли?! Как?!
– По глупости. Нарвались на ментовский патруль, обычная проверка документов, Дмитрий начал колдовать, менты занервничали. Начали стрелять.
– А ты?
– Остался жив.
– Вижу. Господи!
Мама залезла в шкафчик и вытащила бутылку армянского коньяка, которая стояла там с незапамятных времен в ожидании важного повода, который все никак не представлялся.
– Открой, пожалуйста, - сказала она, - здесь пробка очень тугая. Не могу поверить... ты не ранен?
– Нет. Я сразу стал нематериальным и пули прошли сквозь меня.
– Они стреляли в тебя?!
– Да.
– А Зина? Она не ранена? Она так плохо выглядит!
– Она умеет регенерировать. С ней уже почти все в порядке, завтра она будет совершенно здорова.
– Ее ранили? Ну что мне с тобой делать, Сережка, ты постоянно вляпываешься в неприятности! Теперь тебя будут искать еще и эти менты!
– Не будут.
– Почему? Они что... вы их убили?
– Они сами убили друг друга. Очень простое заклинание.
– Еще лучше! Теперь ты еще и убийца! Пособник террористов, колдун, убийца... загубил ты свою грешную душу!
– Это спорный вопрос.
– Ну да, конечно, ты же у нас в бога не веришь...
– Я верю. Я теперь самый настоящий монах и зовут меня теперь брат Алексей.
– Не богохульствуй!
– Я не богохульствую. Я действительно монах, постриг был проведен по всем правилам, проводил его, кстати, владыка Дмитрий.