Правила Барби
Шрифт:
– Дай мне минутку.
– Я вспотела и от меня плохо пахнет, – фыркнула я, стараясь оттолкнуть его, на что Джефри усмехнулся и потерся носом о мою шею. Его ладонь опустилась на мое лицо, а большой палец надавил на подбородок, он принялся оставлять на моей коже маленькие ленивые поцелуи.
– Где именно? Здесь? – Поцелуй. – Или, может, здесь? – Мне хотелось замурчать как котенок, которого спасли с холодной улицы и позволили остаться в теплом доме, настолько хорошо ощущались его поцелуи, а мягкий шепот сводил с ума. Но я не собиралась так просто сдаваться, расположила свою ладонь на его щеке, и мягко оттолкнула, он перехватил
– Перестань. Тебе не кажется, что нам стоит поговорить о том, что только что произошло здесь? – спросила я, не позволяя этой ситуации и его поведению воздействовать на меня. От вполне безобидного вопроса его глаза потемнели.
– Эй! У вас там все нормально? – послышался женский голос из барной комнаты. Джефри крикнул, чтобы незнакомка к нам не заходила, а затем оделся, аккуратно снял меня с тумбы и поставил на не устланное стеклом и не залитое темными бордовыми лужами вина место. А отыскать такое было крайне тяжело.
И как только я сумела перевернуть этот стеллаж?
Не считая громкого шума вечеринки с улицы, в помещении воцарилась тишина, которую вдруг разрезал громкий звонок телефона Фостера. Джефри вынул мобильный из кармана джинсов и взглянул на экран. Мне стало любопытно, поэтому я тоже заглянула в его мобильник.
Дорис.
Его мама.
Женщина, которую я винила в смерти моей мамы, ведь не вмешайся она в эту семью, моя мама возможно и не пыталась бы угодить отцу с наследником. Я не знала этого наверняка, однако догадки порой атаковывали мою голову, жаля словно пчелы – одна больнее другой. Мама не казалась тем типом женщин, которые стремились угодить мужчине, но ведь и я могла многого не знать о ней. И всей жизни бывает недостаточно, чтобы узнать человека.
К моему удивлению Джефри сбросил вызов и убрал телефон.
– Не ответишь маме? – невесело усмехнулась я, за что получила его неодобрительный взгляд. Но мои слова он предпочел оставить без ответа.
– Пойдем, думаю, мы достаточно повеселились на этой вечеринке.
Как только каждый из нас привел себя в порядок, мы вышли из дома, чем привлекли к себе несколько любопытных взглядов. Большая часть гостей все же продолжала веселье, но те некоторые, что знали, посмеивались и поглядывали на нас с ярким ехидством в глазах.
– Можно подумать в этом доме никто не делал ничего подобного, – фыркнула я, сжимая руку Фостера. Он взглянул на меня, теплотой взгляда рассеивая всю неловкость этого момента.
– Думаешь, их заботит наш секс? Нет. Только что мы уничтожили запасы алкоголя на сумму, которую среднестатистический американец едва ли способен заработать за всю свою жизнь.
– Черт, мне пока и не хватит денег расплатиться за все это, – виновато сказала я, выискивая взглядом хозяина дома. Фостер мягко обхватил своими руками мои щеки и поцеловал. Мне хотелось прекратить это, ведь странное ощущение, будто над нами висит огромное облако из нерешенных вопросов, не отпускало меня ни на секунду. Однако пока своим языком он ласкал мои губы, а из его горла доносились такие непривычные звуки, словно Фостер получил доступ к сладостям после десяти лет воздержания, я решила сделать вид, что не замечаю этого облака.
– Это моя зона ответственности, – прошептал он, проводя ладонью по моим растрепанным волосам.
– Фостер, что ты устроил в моем доме? Я собирал эту коллекцию семь лет! – взревел хозяин дома, надвигаясь на нас.
– Никогда не поздно начать заново, прямо как после того случая, когда тебя поймали на махинациях с налогами, а я подкинул тебе самого опытного в этом вопросе правозащитника. – Усмехнулся Джефри и, переплетя наши пальцы, повел меня к своему автомобилю.
– Чертов ублюдок!
– И именно поэтому я выпишу тебе чек, – бросил он, прежде чем мы сели в машину и отправились домой.
Он пытался заговорить со мной в дороге, но я была так поглощена своими собственными раздумьями, что даже не вслушивалась в его слова. Этот факт, ах да, еще то, что Джефри оттрахал меня мадлером, а затем и своим членом в винном погребе Роланда Круза сразу после того как признался в стольких вещах, вызывал во мне странное чувство опустошения. Я не могу уверять, что после его слов почувствовала холод, вовсе нет. Наоборот, это было такое обжигающее тепло, что я удивлялась, как еще мое сердце не превратилось в уголек, но я сталась сдерживать этот пал на маленькой территории и не позволять ему охватить все живое, что еще было во мне.
– Барбара, может, уже пойдем в дом? – спросил он, и тогда я оглянулась и поняла, что мы остановились на подъездной дорожке особняка.
– Это ничего не меняет, – не глядя на него, сказала я. Его тяжелый выдох коснулся моей все еще влажной от пота шеи и зашевелил растрепанные волосы.
Мне так хотелось услышать правду о его чувствах. Я готова была пойти на все, чтобы заставить его открыться, ощущение победы всегда было одним из моих любимых наслаждений в жизни. И я думала ровно до момента, когда заставлю его признаться. Но что делать после, я понятия не имела.
– Это меняет все.
– Тогда давай поговорим.
– О чем? – моментально вспыхнул он.
– О прошлом, о тебе и обо мне.
– Черт возьми, Барбара, почему мы не может просто забыть все, что произошло, и двигаться дальше? – Я повернула голову, встречаясь взглядом с его горящими от недовольства глазами. На секунду мне показалось, что в них промелькнула печаль.
– Когда решишь наконец поговорить о прошлом, ты знаешь, где меня найти, – бросила я, прежде чем сбежать из машины.
Глава 27
Джефри
Следующая неделя пролетела слишком быстро. С утра до вечера я пропадал в своем кабинете, несколько важных встреч и очередные переговоры с Поултером, которые не принесли никаких результатов, ведь тот не торопился вкладывать свои деньги в компанию, которая, по его мнению, была на последнем издыхании.
– Как только наследница Эванса вступит в законные права, тогда я и подумаю о покупке акций, – отвечал он каждый раз, стоило мне заговорить об «Эванс-Фостер Энергетик». Мой план был чрезвычайно прост: выкупить акции пешек Джонсона – людей, что заглядывали ему в рот, но сами не имели совершенно никакого права голоса. Я мог бы сделать это сам, да вот только мне они никогда не продадут их без одобрения Джонсона, а такому крупному бизнесмену как Поултер, которого Джонсон может счесть достойным партнером – возможно. Но Поултер нужен был мне сейчас, ведь когда Барби станет владелицей всего того, что оставил ей отец, помощь людей со стороны будет мне ни к чему.