Правила больших мальчиков

Урбан Марк

К концу 70–х годов это стало настолько широко известно как стандартный метод вербовки, что любой, кто вышел на свободу после ареста, мог попасть под подозрение в республиканских со­обществах - люди стали часто сообщать о том, что к ним обращалась полиция во время содержа­ния под стражей, на страницах националистических газет, как средство рассеять подозрения в отношении самих себя. В 80-х годах агенты-вербовщики усовершенствовали свои методы, уделяя больше времени поиску подходящих людей и проявляя больше изобретательности в со­здании ситуации, в которой можно было бы найти к ним подход.

Секретная разведывательная служба, Служба безопасности и в некоторой степени армия пошли на многое, чтобы завербовать агентов, потому что, в отличие от полиции, у них

нет легкого до­ступа к республиканцам в камерах предварительного заключения. В 70-х годах Секретная разве­дывательная служба создала фиктивную туристическую фирму, чтобы сообщить ряду ведущих республиканцев, что они выиграли бесплатные поездки в Испанию. Когда они брали эти отпус­ка, к ним подошли офицеры разведки и спросили, будут ли они работать агентами. Последую­щие журналистские расследования вывели от «Карузо», подставной компании, на лондонское отделение Секретной разведывательной службы, которое занимается операциями в Великобри­тании.

В 1985 году Джерри Янг, активист Шинн Фейн, рассказал, как к нему подошли полицейские в штатском во время визита к его детям, которые жили в Бирмингеме. Янг говорит, что офицеры угрожали ему запретительным ордером, разлучив его с детьми, если он не согласится работать на них. Считается, что это была операция, проведенная от имени МИ-5 местным Специальным отделом.

Много усилий уходит на то, чтобы выявить людей, которых специалисты разведки считают по какой-либо причине под­ходящими для вербовки. Если они соглашаются предоставить информа­цию, им дают кодовое имя и подробную информацию о том, как связаться со своим куратором.

Встречи обычно проходят в районах, удаленных от опорных пунктов республиканцев. Предпо­чтение отдается местам расположения респектабельного протестантского истеблишмента – ав­тостоянке гольф-клуба, территории вокруг Королевского университета в Белфасте или у школы в пригороде для среднего класса. Большинству информаторов платят небольшие суммы, часто всего 10 или 20 фунтов стерлингов в неделю. Успешная информация, например, о тайнике с оружием, может привести к получению бонуса в размере 200 или 300 фунтов стерлин­гов. Но высокопоставленным источникам, людям в высших эшелонах Шинн Фейн, ИРА или ИНОА, платили тысячи фунтов стерлингов. Деньги часто хранятся на счетах в банках метропо­лии, и информатор часто не может ими воспользоваться, поскольку это привлекло бы внимание.

Встречи с кураторами часто назначаются по телефону. Агент позвонит в местный полицейский участок или на военную базу по незарегистрированному номеру и попросит поговорить со своим куратором. Затем будут приняты меры для проведения встречи. Агенты-посредники могут организовать встречу таким образом, чтобы иметь возможность проследить за источником до встречи, чтобы убедиться, что за ним или за ней не следит ИРА.

Работа агентов в Северной Ирландии привела силы безопасности во многие области чрезвычай­но сложные с моральной точки зрения. Опасности использования информаторов хорошо извест­ны сотрудникам разведки. Сама информация может быть недостоверной. Источник может фа­бриковать улики, чтобы поквитаться с кем-то. Они могут даже быть причастны к серьезным пре­ступлениям и, предоставляя информацию о других, могут тем самым попытаться скрыться от внимания полиции. Дилемма сил безопасности часто, проще всего, заключается в том, что они обнаруживают, что у них складываются неудобно близкие отношения с людьми, непосредствен­но причастными к терроризму. Как объясняет один высокопоставленный армейский офицер с опытом тайных операций в Северной Ирландии, «чтобы информатор был хоть сколько-нибудь хорош, вы можете почти гарантировать, что он будет участвовать в операции». В битве за раз­ведданные агенты СО или армии обнаружили, что у них складываются тесные рабочие связи с людьми, которых они подозревали, или даже знали, что они ответственны за убийство их коллег.

В 1982 году в суд поступило дело, которое высветило тесные связи между информатором и его куратором. Энтони О'Догерти и его бывшему куратору из СО Чарльзу Маккормику были предъ­явлены

обвинения в совершении серии преступлений, включая убийство офицера полиции и ограбление банка. Будучи сержантом детективной службы, Маккормик был связным О'Догерти в начале 70-х годов. О'Догерти пустился в бега после того, как попал под подозрение в ИРА. Он полагался на защиту и помощь детектива-сержанта, который чувствовал привязанность к своему бывшему агенту. О'Догерти заявил в суде, что Маккормик присоединился к нему в серии преступлений.

Судья, рассматривавший это дело, поставил под сомнение некоторые утверждения О'Догерти, предупредив об опасности принятия неподтвержденных заявлений, в которых замешан бывший сотрудник полиции. Тем не менее Маккормик был признан виновным в ограблении банка, угоне автомобилей и преступлениях с применением огнестрельного оружия. Он был приговорен к два­дцати годам, но был освобожден после успешной апелляции в 1984 году. Сам О'Догерти вышел на свободу в следующем году, что заставило многих задуматься о том, были ли с властями за­ключены еще какие-то неизвестные сделки.

Британские полицейские силы связаны руководящими принципами Министерства внутренних дел по использованию информаторов, но Королевская полиция Ольстера таковой не является, еще один показатель того, в какой степени она не действует по тем же правилам, что и ее бри­танские коллеги. В руководящих принципах говорится, что полиция не должна допускать совер­шения серьезного преступления, если информатор сообщил им об этом, что они не должны вво­дить в заблуждение суд, чтобы защитить информатора, и исключает предоставление информато­ру полного иммунитета. Все эти принципы были нарушены в Северной Ирландии. Сотрудники КПО считают это необходимостью в борьбе с терроризмом, но многие посторонние критически относятся к некоторым из этих методов.

Уверенный тон, принятый многими армейскими офицерами и сотрудниками КПО при обсужде­нии действий отдельных подозреваемых в терроризме, часто основан не более чем на полуправ­де, корыстных предположениях и сплетнях в пабах, предоставляемых низкопробными информа­торами. Это может быть результатом синдрома, хорошо известного в разведывательной работе, когда куратор агента рисует чрезмерно оптимистичную картину надежности своего источника, чтобы укрепить свое собственное положение. В конце концов, работа с высококлассным источ­ником может сделать карьеру офицера СО или МИ-5. В других случаях, оказавшиеся в нужном месте информаторы могут позволить им собрать значительный объем подлинной информации о дея­тельности отдельных лиц.

Особые усилия прилагаются для вербовки квартирмейстеров, экспертов ИРА по поставкам ору­жия. Эти люди могут точно указать тайники с оружием, за которыми затем можно наблю­дать, что позволяет специалистам разведки установить личности членов ячейки. Поскольку ору­жие должно быть выдано до нападения, квартирмейстер может сыграть решающую роль в предупреждении СО или армии о террористическом нападении.

Юджин Симмонс, чье тело было найдено только через четыре года после его убийства в 1981 го­ду, как полагают, был квартирмейстером, чья информация о местонахождении складов материа­лов для изготовления бомб привела к аресту нескольких «временных». Фрэнк Хегарти, сорока пяти лет, убитый ИРА в 1986 году, работал в отделе квартирмейстера бригады Дерри. Знание Хе­гарти о крупных складах снабжения в Республике выделило его для работы в МИ-5 как «нацио­нальное достояние». В ночь перед тем, как полиция Ирландской Республики должна была совер­шить налет на тайник, где хранились десятки винтовок, Хегарти был взят под стражу. Он отпра­вился на конспиративную квартиру, принадлежащую Министерству обороны, в Ситтингборне в графстве Кент. Там его навестила его девушка, и он сказал ей, что его надсмотрщиками были люди из МИ-5. После месяца, проведенного в бегах, он больше не мог выносить разлуки. Он вернулся домой, заявив о своей невиновности в каком-либо предательстве, уловка, которая не смогла спасти его жизнь. ИРА допросила его, заявив, что он признался в том, что работал инфор­матором в течение семи лет.