Правитель Аляски
Шрифт:
Покидая поздно вечером корабль, суровый, с внешностью старого морского волка Джон Эббетс протянул капитану Головнину мозолистую руку и прочувствованно сказал:
— Спасибо, капитан Головнин! Откуда вы узнали, что сегодня наш праздник?
Головнин в ответ лишь с заговорщицким видом подмигнул: о празднике ему сообщил многоопытный в таких делах Баранов.
— Вы перехватили у нас честь приёма в наш праздник. Но я на вас не сержусь. Прошу, как только сможете, наведаться ко мне на корабль. Ваш приход сюда очень поможет нашим общим делам с Барановым, — сказал, прощаясь, Джон Эббетс.
Головнин не заставил себя ждать и вскоре навестил Эббетса на борту «Энтерпрайза».
Наконец было решено собраться вместе для деловых
Баранов, когда Головнин прибыл в его контору, извинился и попросил минут пять обождать, пока он закончит «срочную писанину».
Головнин, стоя у окна, с интересом наблюдал, как при не перестававшем моросить дожде две большие байдары буксируют в гавань корабль под американским флагом. Вот в такую же, почти безветренную погоду вели буксиром на рейд Ново-Архангельска и его шлюп несколько дней назад. «Меркурий», — прочёл Головнин название корабля.
— Ещё один бостонец на рейд пожаловал, — сообщил он Баранову.
— Знаю, — не отрывая головы от стола, сказал Баранов. — «Меркурий» Эйрса. И этот будет клянчить алеутов для совместного промысла. Думаю, он не последний. Летом все они сюда тянутся. Каждый хочет ухватить кусок от нашего пирога.
Баранов наконец закончил свою бумажную работу, поднялся, расправляя плечи, тоже подошёл к окну и посмотрел на гавань.
— Так как, Василий Михайлович, Эббетс тебя принял, был у него?
— Был, и принял он меня хорошо. Вот только казус один по его собственной оплошности случился, о чём и хотел я рассказать.
Баранов перевёл на Головнина внимательный взгляд выцветших голубоватых глаз.
— Что же это за казус?
— Он сначала расписывал мне своего хозяина, Астора, какой это энергичный и дальновидный человек и как удачно, что он проявил интерес к совместным делам с Барановым. Мол, ежели Астор объединится с Барановым для торгового союза, то вдвоём они горы своротить могут и всем другим купцам делать здесь нечего будет. Расспрашивал, как бы между прочим, о торговых делах компании, на подъёме они или, может, спад намечается, и где поселения наши расположены. Я, признаться, по своей неосторожности и нашей русской доверчивости на все вопросы его давал откровенный ответ, говорил, что знал. Потом сам спросил его, трудно ли было Астору снарядить в путь такое большое судно и много ли товаров сюда доставили. И тогда Эббетс, желая отплатить мне за откровенность той же монетой, решил показать бумаги с финансовыми расчётами, что стоила Астору эта экспедиция. Достал свёрток из бюро и протянул мне. Я стал смотреть и наткнулся среди них на бумагу, которую совсем не должен был Эббетс мне показывать, и успел пробежать её глазами. Равнодушно вернул ему бумаги и сказал, что теперь сам вижу: Астор на затраты не скупился.
— Заправский ты разведчик, Василий Михайлович, — хохотнул Баранов.
Головнин скупо улыбнулся и продолжил:
— В той, третьей, бумаге Астор инструктировал Эббетса заходить по пути сюда к гишпанским миссиям на калифорнийском побережье, под видом нужды в пресной воде, и пытаться, хоть гишпанцы и запрещают всякую торговлю, через подкуп завязывать с ними торг. Или приставать к поселениям диких народов и торговать с ними. И ежели будет это выгодно, то не грех распродать по пути весь товар, предназначенный в Ново-Архангельск. А как спросит, мол, Баранов, что же послал Астор, то должен был Эббетс придумать приличное и правдоподобное объяснение: встретили, мол, по пути сюда купца-соотечественника, который сообщил, что у Баранова от других американских кораблей товара уже достаточно и ни в чём он сейчас не нуждается, почему и решили распродать груз. И ещё предписывал Астор по возможности вникнуть в состояние дел российской компании, насколько влиятельна она в нашем отечестве,
— И зачем, по-твоему, Астору эти сведения? — пытливо спросил правитель.
— Я так полагаю, — заключил Головнин, — хочет Астор, получив эти сведения, помериться силой и прикинуть, не трудно ли будет, ежели понадобится, свалить Российско-Американскую компанию, устранить здесь конкурента, и следует ли в таком случае ожидать противодействия российского престола.
— Так, — весело глядя на Головнина, сказал Баранов, — спасибо тебе, Василий Михайлович, что внимателен к нашим заботам. Теперь я лучше Астора понимаю. Ну шельма, ну хитрец! Опасения твои насчёт возможного единоборства почву под собой имеют, но всё же несколько, по моему разумению, преувеличены. Что положение компании нашей отчётливо хочет он представить, так в этом я его вполне понимаю: иначе и трудно дела вести, коли не знаешь толком, что у тебя за партнёр. Удивляюсь лишь, почему через Дашкова всё необходимое о компании не мог он для себя прояснить. А вот за излишнюю твою разговорчивость с Эббетсом, насчёт селений наших и где они расположены, хвалить тебя не могу. Не все они знать обязаны, а что надо, сам им сообщу. И всё же — спасибо! Для беседы с Эббетсом информация твоя очень кстати подоспела.
В комнату зашёл конторщик Баранова креол Терентьев и доложил о прибытии мистера Эббетса.
— Пусть войдёт, — разрешил Баранов, — и распорядись, чтоб бутылочку мадеры нам принесли.
Все трое встретились как старые знакомые.
— Сколь помню его, — Баранов, глядя на Головнина, кивком головы показал на Эббетса, — всё такой же: крепкий, как дуб, суровый, как мыс Эчкомб.
Головнин с улыбкой перевёл. Длинный, жёсткий рот Эббетса растянулся в ухмылке: сравнение, должно быть, попало в цель, пришлось по душе.
Баранов пригласил всех в кресла вокруг небольшого стола, за которым обычно вёл деловые переговоры. Выпили по бокалу.
— Что ж, потеха кончилась, время для дела наступило, — уже серьёзно сказал он и подождал, пока Головнин переведёт. — Консул наш Дашков в письме мне хорошо мистера Астора представил и рекомендует поддержать его соглашение насчёт торгового союза. Рад бы я сделать это, но мыслю ещё чуток подождать. Сложное у меня сейчас положение, Джон. Жду я замену из России, о чём давно главное правление компании прошу. Всё же двадцать лет здесь, устал, на покой пора. И будет ли правильно, ежели подпишу я сейчас соглашение, а преемник мой с ним не согласится? Как сам думаешь, Джон, серьёзный мой довод или нет?
Эббетс, выслушав перевод, согласно потряс головой:
— Это серьёзно.
— Имея в виду обстоятельства личного характера, — продолжал Баранов, — хочу посоветовать мистеру Астору, не лучше ли ему послать своего уполномоченного прямо в Петербург, там и заключить соглашение с директорами компании: в любом случае одобрить его они должны.
Эббетс опять согласно кивнул, подтверждая, что вполне позицию Баранова понимает.
— А что касается товаров, которые послал для меня Астор, то я готов взглянуть на список, ежели он, Джон, при тебе, и узнать ваши цены.
Джон Эббетс раскрыл свою папку, протянул Баранову бумагу.
— Внизу, под ценами, — пояснил он, — собственноручная подпись мистера Астора.
Баранов внимательно просмотрел список, справляясь по поводу некоторых терминов у Головнина, и, придвинув бумагу к Эббетсу, стал тыкать пальцем по графам:
— Рис, сахар, чай, крупы, мука — это всё хорошо. Ружья и пушки тоже нужны. Мадера, — вроде бы недовольно хмыкнул он, — тоже пригодится. Но нам нужны инструменты, сукна, железо, семена». Неужели ты не мог подсказать Астору? Ты-то знаешь, Джон, что нам нужно...