Правитель Аляски
Шрифт:
— Не всё сразу, — попытался успокоить его Эббетс, — в следующий раз будет и это.
— Что же касается цен, — поставив локти на стол, Баранов сцепил перед собой руки, что выражало у него решительный настрой, — твои соотечественники предложили мне тот же товар по более сходной цене и я уже сделал некоторые закупки. Ежели б ты пришёл раньше, я мог бы поторговаться. А теперь не могу. Узнает Дейвис — обидится, что продешевил. Не могу я себе в убыток торговать. Чтобы ты не считал, что напрасно пришёл сюда, возьму товар, но только по своей цене.
Баранов взял перо и против каждого товара вписал собственную цену, протянул лист
— Готов уплатить сорок процентов стоимости наличными, шестьдесят процентов — мехами. И меха готов отдать по сходной цене — скажем, четыре талера за морского бобра. Ты сам знаешь, Джон, сколь можешь получить за одну шкуру в Кантоне. Так как, подходят мои условия?
Эббетс насупился.
— Астор не велел мне сбавлять цену.
— Вот те на! — будто удивился Баранов. — Так пусть следующий раз пришлёт прейскурант, сколько стоят эти товары в Нью-Йорке, во сколько он оценивает доставку, и тогда я буду видеть, разумна ли его прибыль или меня грабят из-за моей неосведомлённости. Я тебе, Джон, как старому другу откровенно скажу: есть у меня опасение, что соглашение, которого добивается мистер Астор, свяжет меня по рукам и ногам. Сейчас я могу выбирать, торговаться. Не устраивают ваши цены — возьму у другого. А ежели Астор, как он того хочет, будет иметь монопольное право на поставку товаров, то, что ему стоит свои цены диктовать и за горло этой монополией меня держать, а? Вижу по лицу твоему, что доводы мои ты понимаешь. Ежели расторжку совершим мы с тобой, то мои меха доверю тебе в Кантон на продажу отвезти, с оплатой фрахта и, как положено, комиссионных. Поверь, Джон, и ты, и я внакладе не останемся. Астору же передай: Баранов, мол, соображает, что к чему, почём нынче товар идёт.
— Я подумаю, Александр, — сказал Эббетс, произнося имя Баранова на американский манер, с заменой «с» на «з». — Да, вот ещё... Якоб Астор дарит вам в знак своего расположения бочку мадеры. Можете забрать её с моего корабля в любое время.
— Весьма благодарен, — довольно улыбнулся Баранов. — Мадеру я люблю. Для приёма гостей мадера мне весьма потребна.
Он вновь взял в руки лежавший на столе список товаров, исправил одну цифру.
— Из расположения к мистеру Астору и имея в виду потребности селений в муке я немножко набавляю свою цену. Но пусть это останется между нами. Дейвис ничего не должен знать об этом. — Баранов усмехнулся про себя: несмотря на небольшую надбавку, Дейвису он заплатил больше.
— Ия рассчитываю, Джон, — как бы подводя итог переговорам, заключил Баранов, — что из Кантона ты тоже привезёшь кое-какой нужный мне товар, за который я готов платить мехами.
— Я подумаю, — сказал, вставая, Эббетс.
— Надеюсь, мы с тобой договоримся, — протянул ему руку Баранов.
Головнин коротко рассмеялся, когда американец вышел из конторы. Баранов, вздёрнув брови, безмолвно посмотрел на него.
— У нашего американского гостя был очень озадаченный вид, — разъяснил свою весёлость Головнин.
— Ничего, — со спокойной уверенностью сказал Баранов. — Пусть поразмыслит. Условия мои разумные. А ему деваться всё равно некуда: не сунется же он с этим товаром в Кантон. У них там своего риса хватает. А тебе, Василий Михайлович, за толмачество спасибо. Что бы я без тебя делал!
А Головнин подумал, что, похоже, годы лишь укрепили деловую хватку главного правителя российских колоний в Америке.
Джон
Вслед за «Меркурием» на рейд встало ещё одно «бостонское» торговое судно — «О'Кейн» Джонатана Уиншипа, и однажды все американские капитаны решили, что теперь их очередь угощать русских, и устроили в их честь пикник на лоне природы. Угощение проходило на лесистом островке посреди залива. Американцы натянули палатки, вокруг избранной для пиршества поляны установили пушки для пальбы, собрали поваров со всех своих кораблей, извлекли из трюмов самые изысканные вина, французские, испанские, итальянские, и закатили такое, что даже привыкший к лукулловым трапезам Баранов в изумлении охнул: «Вот это да! Вот это приём!»
Пока длился пир, с острова и кораблей прогремело в честь России и Соединённых Штатов более двухсот орудийных выстрелов. Над водой и вершинами елей кружили напуганные вороны и чайки. В перерывах звучали на английском сочинённые бостонскими корабельщиками вирши, прославлявшие российско-американскую торговлю, губернатора Баранова и доблестного капитана Василия Головнина. Захмелевший Баранов, обняв за плечи своих торговых партнёров Эббетса и Уиншипа, хрипловатым голосом спел собственную песню в честь российских промышленников, утвердившихся на далёких берегах.
Разъезжались с острова уже затемно, в шлюпках опять звучали песни и на русском, и на английском языках.
Утром, едва в кают-компании закончился завтрак, Головнину доложили, что с ним хотят говорить два прибывших с берега матроса. Капитан вышел на палубу, где ему представили ожидавших на шканцах заросших мужиков, одетых в тёмные рубахи и заправленные в сапоги штаны из нерпичьих шкур, в которых любили щеголять промышленники.
— Где же матросы? — недоумённо спросил Головнин.
— Мы и есть, ваше благородие, матросы, — с робостью ответил один из промышленников.
— Что за вид! — вскипел Головнин. — И не стыдно являться в эдаком образе на военный шлюп?
— Виноваты, ваше благородие, — подал голос второй. — За два года, что мы здесь, вся форма изорвалась.
— Фамилии, с какого судна, как здесь оказались? — отрывисто спросил Головнин.
— Василий Васильев я, — сказал старший из промышленников, — а со мной Данило Попов. Матросы первой статьи, приписаны к порту Охотск.
— Так что здесь делаете? Дезертиры?
— Не дезертиры мы, ваше благородие, — взмолился старший. — Обманом сюда увлечены. Не чаем, как назад выбраться, опутали, не отпускают. Заступитесь, ваше благородие, Христом Богом просим вызволить нас отсюда.
Старший сделал было попытку преклонить колени.
— Встать! — резко приказал Головнин. — Толком докладывайте, как здесь оказались, кто вас назад не пускает.
Васильев, путаясь от волнения в словах, начал повествовать, как два года назад начальник Охотского порта капитан второго ранга Бухарин предписал им своей властью идти на компанейском судне, на коем не хватало матросов, в Америку, обещав, что по прибытии в Ново-Архангельск они на ближайшем корабле вернутся в Охотск. С ними отправлены были ещё три матроса второй статьи. Но хоть с тех пор не раз уходили корабли компании в Охотск, их начальство компанейское не отпускает, держит насильно, угнетая тяжкой хозяйственной и промысловой работой.