Право на выбор
Шрифт:
Шершавый, тягучий голос раскатывается по комнате.
— Кто тут у нас?
Я успеваю удариться боком о стул и выругаться, прежде чем узнать его.
— Раш'ар!.. твою мать, нельзя же так!..
Тур стоит на нижней ступеньке — что он забыл в спальне? — руки в карманах, скалится… но выглядит чуть расслабленнее обычного. Причина доходит до меня не сразу, а когда доходит — омывает внутренности холодом.
Мара нет. Мы одни.
Он приближается вразвалку, глаза его странно блестят… Я не отвожу взгляд — мало ли, что удумал — но он садится
— Извини, если напугал.
— ... Не делай так больше, ладно? Ты почему дома?
— Рейс отменили, персонал отпустили пораньше.
— А… ясно.
— Не рада меня видеть?
Ну вот и что ему ответить?
— Да мне все равно, если честно. Я просто удивилась, обычно ты поздно приходишь.
Мой ответ ему не нравится — черт с тобой, где мой сок? умираю от жажды… В тишине собственные жадные глотки кажутся оглушительными, я стараюсь об этом не думать… не думать о неподвижном, но пугающем туре за спиной, взгляд которого скоро просверлит во мне дыру.
— Не ешь меня глазами, — не выдерживаю я спустя минуту.
— ...могу ртом.
Вот... сука.
— Ничем не надо.
— Мару пожалуешься?
— А надо? — я оборачиваюсь и тут же вжимаюсь в столешницу: когда успел подойти?!.. Я совершенно не слышала шагов!.. — Отойди, ты слишком близко.
— Я тоже хочу… — он делает паузу, делает её сознательно. — Жажда замучила.
Его руки — по обе стороны от меня, одна тянется за стаканом… это мой стакан вообще-то… не отстраняется, наливает себе, шумно и быстро пьет, как лошадь, косясь на меня сверху вниз… ну что смотришь, а?..
— Напился? А теперь отойди от меня.
Он чуть щурится и отстраняется, я же с облегчением отворачиваюсь к столешнице, надо срочно себя чем-то занять... точно, самое время начать готовить ужин, сейчас только волосы подхвачу...
Тяжелое жаркое дыхание тревожит влажную кожу, щекочет ухо шершавым шепотом:
— А если не хочу?
Да чтоб тебя!..
— Ты!.. Что ты… — я рывком разворачиваюсь. Раш’ар ухмыляется, но глаза у него будто проглоченные черепом. Он скрестил на груди руки, защитный жест, вот только кого он защищает: себя от меня или…
— Не надо так делать, хорошо? — стараясь казаться спокойной, говорю я. Хочется отвести глаза — но зрительный контакт почему-то кажется очень важным сейчас. Словно если я его разорву… если отведу глаза… тот зыбкий контроль над ситуацией растворится, рассеется и тогда…
— Так — не буду, — отвечает он.
— Вообще никак не делай.
— Мм? Что именно мне не делать? — издевается, точно издевается. — Не делать то, что Мар делает с тобой?..
Я вся покрываюсь пятнами. Сочувствовать ему? Обойдется!..
— Прекрати паясничать и займись чем-нибудь. Ты мне мешаешь.
— Как скажешь, милая.
— Я тебе не милая.
— Сладкая?
—
Он смеется злым лаем — но наконец-то уходит и устраивается в гостиной. Я выдыхаю с облегчением. Скорей бы уже Мар вернулся домой… я не вывожу этого одна.
3-10
Раш’ар.
Это была плохая идея — вернуться домой пораньше. Домой… как будто это место можно назвать домом. Сжечь бы его… вместе с собой... Зачем он тогда пришел? Какого шерха ублюдочного? Друга захотел повидать… повидал на свою голову. Проклятье… одних воспоминаний достаточно на три раза в темноте под одеялом и еще дважды — под душем… Маленькая, вся с ног до головы розовая, смотрела так испуганно…
Головой о стенку — и еще раз, и еще… В доме никого, и никто не глянет с осуждением.
По спине скребет шероховатый камень. Пол отвратительно теплый, но стоять он не может. Чудовище внутри ревет — выпусти, выпусти, выпусти!.. Выпусти, дай все вокруг уничтожить, все разнести, разнести и втоптать в камни! А потом в агонии себя самого разорвать на куски — как будто это поможет.
Вообще-то поможет.
Хватит.
Все равно он не может убить Мара. В прошлый раз ему повезло — другие бойцы его ранили. Ладно, если постарается, то сможет наверное… Вот только…
Горячечные глаза, полные буйной, свирепой ненависти — как он сможет потом в них смотреть?..
Шерхи, проклятые шерхи… почему не взорвали тот корабль полностью?.. если бы она не выжила…
Лопается крупный сосуд на шее, заливая ключицы кровью. Даже думать о таком…
Мертвая твердость пола легко держит его ослабевшую спину. Бесполезно — он все равно проваливается и падает куда-то вниз — глубоко-глубоко, где нет света, тепла, жизни. Где одно только черное чудище на привязи, и звенья ее истончаются с каждой секундой. Мар, ублюдок. Знал же, что он не спит, и все равно… Чтоб его самого так выкрутило!..
Если разбежаться и прыгнуть в овраг Крутрам, он сразу умрет или помучается? Может, и правда стоит…
Отличная идея — тогда никто им уже не помешает.
Заткнись, мразь, просто заткнись.
Порыв нечаянного ветра распахивает наверху окно — гулко стучит рама о стену. Все существо его поджимается, собирается в одну точку, заполняя внутренности пузырящимся кипятком. Там… наверху…
Надо подняться. Да, надо подняться, ведь нужно закрыть окно, иначе ветер нанесет всякого…
Стираются зубы в порошок, истончаются кости под током черной крови. Чудовище внутри не обманешь, оно жадно скалится и капает слюной… Да… поднимись… поднимись в комнату, где спит твоя Шер-аланах… просто посмотреть… просто ощутить запах… ничего больше… Он закроет окно. Просто закроет окно. Он просто…