Правосудие любой ценой
Шрифт:
– Если бы это был срыв, – задумчиво произнес Полковник, – то здесь сейчас лежали бы кучи трупов.
– Наверное, – согласился Гринчук.
– Это тоже, что и возле бильярдной? – спросил Полковник.
– Похоже, – сказал Гринчук. – Если бы я знал, что все так обернется, то не стал бы ломать эту воспитательную комедию…
– Комедию? – тихо спросила Инга.
– Извини, – тихо сказал Гринчук.
– Комедию? – Инга подошла к Гринчуку.
Тот встал, опираясь на стену.
– И вчера, когда ты стоял на коленях передо мной, ты уже знал, что сегодня произойдет все это? – Инга обвела руками сад.
– Я не думал, что именно так…
– А ты можешь себе представить, что пережила я, когда все это происходило? Когда ты корчил из себя подонка, чтобы отвлечь внимание охраны от Михаила. Ты понимаешь, что я почувствовала, когда поняла, что у тебя нет шансов уйти от обвинения в… Во всем этом. Я хотела кричать, как та девчонка… И броситься на этого Рустама и его охрану… А ты просто решил, что так нужно для дела. Тебе никого не жалко. Никого! Кроме, разве что, Михаила. Ты переступишь через кого угодно, чтобы восстановить справедливость, как ты ее себе представляешь… – Инга внезапно ударила Гринчука по лицу.
Гринчук зажмурился.
Инга ударила снова.
– А я поверила… Подумала, что мы сможем… – Инга всхлипнула.
Владимир Родионыч отвернулся, дернув за рукав Полковника.
– Мы сможем, – сказал Гринчук.
Третьей пощечиной Инга рассекла ему губу, и кровь теперь стекала по подбородку на белую рубаху. Но Гринчук не пытался вытереть кровь. Он смотрел на Ингу.
– Мы не сможем, – обреченно сказала Инга. – Ты не сможешь стать другим, а я не смогу принять тебя таким, какой ты сейчас.
Инга отвернулась и медленно пошла к выходу.
– Инга, – позвал Гринчук.
Инга не оглянулась.
– Инга, подожди! – крикнул Гринчук.
Инга вышла из сада. Гринчук шагнул за ней, потом оглянулся на Михаила и остановился.
Михаил открыл глаза. Сел. Удивленно посмотрел вокруг.
– Что случилось? – спросил Михаил.
– Ты сорвался, – сказал Гринчук. – Как тогда.
Михаил оперся рукой о пол, под пальцы попал пистолет.
– Ты стрелял, – сказал Гринчук.
Михаил взял пистолет, достал обойму и быстро выщелкал из нее патроны. Пересчитал.
– Я кого-то?.. – Михаил не смог закончить вопрос.
– Ничего особенного, – объяснил Полковник, – одна статуя, два окна и, если я не ошибаюсь, графин. Как вы себя чувствуете?
– Странно, – Михаил встал. – Я себя чувствую странно. Как тогда, в парке…
Полковник протянул Гринчуку свой носовой платок:
– Утритесь, а то на вас страшно смотреть.
– Не смотрите, – отрезал Гринчук, но платок взял. – Мы пойдем.
– Идите, – сказал Полковник. – Скажите там Баеву, чтобы он подогнал машину прямо к зданию.
Гринчук оглянулся на Михаил:
– Пошли.
– Пошли, – согласился Михаил.
Они подошли к брошенному на пол пиджаку Гринчука. Гринчук наклонился, поднял пиджак и достал из его внутреннего кармана удостоверение.
– Вы мне когда-то его вручили, – сказал Гринчук, – без всяких формальностей. Сказали, что это только бумажка. Вот я вам ее без всяких формальностей и возвращаю.
Удостоверение пролетело над остатками банкета и плюхнулось под ноги Полковника. За ним прилетело второе. Михаила.
– Сегодня мы съезжаем с квартир в вашем доме, – сказал Гринчук. – Нас можно не провожать.
– Где вы там? – спросил появившийся на пороге Браток.
– Уже идем.
– Там Инга психует, – начал Браток, но посмотрел на Владимира Родионыча и замолчал.
– Вы ко мне сегодня вечером, если сможете, загляните, Иван… э-э…
– Николаевич, – подсказал Полковник.
– Да, Иван Николаевич. Если сможете – зайдите.
– Сможет, – не оборачиваясь, сказал Гринчук. – Обязательно сможет.
И они вышли.
– И даже не знаю, – сказал Владимир Родионыч, – огорчен я или испытываю чувство облегчения…
Он поставил один из стульев и сел.
– Жалко Гринчука.
Полковник наклонился и поднял с пола удостоверение.
– Знаете, – сказал Владимир Родионыч. – есть в этом какая-то ирония. На общем празднике Юрий Иванович начал свою деятельность, на празднике же и подвел итог.
– Он сейчас, наверное, чувствует себя, словно голый. Без удостоверения. Думаю, он действительно уедет сегодня.
– Без Инги, – сказал Владимир Родионыч.
– Вы рады?
– Я? Не знаю. Нет, наверное. Наверняка, нет. Пора бы мне уже привыкнуть за долгие годы, что судьбу не переупрямишь, но всякий раз надеюсь. Если не за себя, так за кого-то другого. Вот еще немного. Еще самую малость, и кто-то сможет переломить жизнь. Еще чуть-чуть… а потом оказывается, что сам человек свое поражение и готовит. Ведь он мог просто ей сказать. Просто предупредить. И тогда все бы закончилось хорошо. А он… – Владимир Родионыч покачал головой.
Застонал охранник, на долю которого досталась тарелка, брошенная Михаилом.
– А я ведь сегодня Зеленому поверил не сразу, – сказал Владимир Родионыч. – Все ждал, когда он достанет туза из рукава. И только, когда Инга, там за столиком…
– Я помню, – сказал Полковник.
– И тогда я поверил, что Гринчука поймали, наконец, и что он на ходу создает экспромт.
– А оказалось, что он снова всех купил. И продал. И сделал так, что все работали на него. И ушел бы он полным победителем, если бы не проблема с Михаилом, – Владимир Родионыч грустно улыбнулся. – Ингу жалко.