Правосудие
Шрифт:
Из кукурузы выскочили люди в сером и метнулись к грузовикам, водители пытались бежать, но их мгновенно пристрелили. Человек, командовавший атакой, отдал короткие распоряжения. Один из боевиков прыгнул за руль автомобиля с красными крестами, остальные шестеро набились в кабину и встали на подножки. Грузовик, ломая кукурузу, рванулся в сторону лесополосы, разделяющей поля. На дороге взорвался фургон с боеприпасами, в небо взлетел фейерверк осветительных ракет, вспыхнули посевы по обе стороны дороги. Грузовик, преследуемый огнем, остановился у лесополосы, команда распахнула двери фургона, в зарослях пыльных акаций заржали лошади.
Расшвыривая ящики с водой и медикаментами, бойцы выгрузили шестнадцать небольших картонных упаковок, коновод поглядывал через плечо, удерживая испуганных лошадей.
Упаковки загрузили в брезентовые мешки, укрепленные парами в задней части седел, команда разобрала лошадей и вышла по другую сторону посадки, оставляя за спиной горящее поле и горящий фургон. Перед ними был участок холмистой степи, пересеченный руслом высохшей речки. Они свели лошадей вниз, прыгнули в седла и погнали галопом — в сторону следующей лесополосы.
Таков был метод ведения кавалерийской войны в 21-м веке. Обычные методы партизанской войны были неприменимы в этой густонаселенной и открытой местности — любой точки можно было быстро достичь по широко разветвленной сети дорог, и все контролировалось с воздуха. Моторизированные патрули выдвинутся к месту атаки через 10–12 минут и начнут прочесывать местность — вдоль дорог. Вертолеты поднимутся в воздух через 5–7 минут, они будут расстреливать каждую машину в радиусе 10–15 километров от места атаки и каждую группу людей, которая им покажется подозрительной. Жизнь в окрестных селах замирала, когда в воздух поднимались вертолеты — никто не высовывал носа из-под крыш. Но ни один внедорожник не мог преодолеть частокол лесополосы, через который легко проходил кавалерист, или преследовать его через изрезанную оврагами местность. Через минуту после полдня лесопосадки начинали отбрасывать густую тень, и очень непросто было рассмотреть в ней цель с воздуха. А услышав гул двигателя, всадники укрывались под кронами деревьев и становились невидимы вообще. Это была тактика полевой лисы, которая уходит в лесополосу, где ее не может преследовать гончая между деревьев, укрывается под деревьями от канюка в небе и от взгляда охотника с ружьем, оставляя лесополосу — между собой и охотником. Так лиса умудряется выживать в густонаселенной врагами местности, где на каждом шагу ее подстерегает опасность. Но никакая лиса не способна выжить, если у нее нет логова. Основной задачей отходящей группы было уйти броском из зоны прочесывания, после чего залечь и ждать темноты. А в темноте было уже намного легче ускользнуть в свое логово. Вспомогательной задачей было двигаться по заранее проложенному маршруту, не приближаясь к дорогам и избегая каких бы то ни было встреч. Они не могли допустить, чтобы противнику вообще стало известно о существовании кавалерийского метода. Поэтому каждый, кто мог встретиться им на пути — мог встретиться им на свою беду. Лисы с автоматами были серыми, как лисы, поскольку пятнистый камуфляж в этой местности мог охранить их не более, чем гиену — на улицах города. Каждый ствол был обмотан серой марлей, что затрудняло его идентификацию на расстоянии, каждый ствол был упрятан под серую или коричневую ветровку, ни один предмет одежды бойца не повторял покрой одежды другого бойца, их головы покрывали селянские кепки и мятые бейсболки — случайный встречный мог бы и не опасаться за свою жизнь, если у него хватило бы ума бросить взгляд издалека и отвернуться.
Логово серых лис находилось на достаточном удалении от охотничьих угодий.
В тридцати километрах от места атаки поля заканчивались и переходили в редкое полесье, еще через десять километров полесье переходило в лес настоящий, не слишком дремучий, но достаточный, чтобы упрятать в стороне от большой дороги небольшой дачный поселок, привольно раскинувшийся меж высоких сосен. В мирное время здесь строились нувориши из ближайшего индустриального центра на манер цивилизованных европейцев. Усадьбы располагались неблизко, на больших участках, и не имели ничего общего с дачными домиками простых трудящихся. Но поселок числился дачным, а потому не был охвачен административным делением и отмечен на картах. Он даже не успел получить названия — в силу своей молодости, но уже успел стать заброшенным — силой социальных потрясений. Накануне войны часть скоробогатеев бросила дачи и сбежала подальше и от этих дач, и от этой страны. Другая часть, подальновиднее, продала дачи за бесценок — и кто-то их купил. Теперь этот некто владел половиной усадеб — юридически — и являлся полновластным хозяином поселка — фактически. Съезд с трассы на дорогу, ведущую к бывшему убежищу миллионеров, был завален деревьями, упавшими то ли от ветра, то ли от взрыва, сама дорога — если бы кто-то наткнулся на нее, бродя по лесу — выглядела так, как если бы ею не пользовались уже много лет. Однако большинство усадеб были обитаемы, но явно служили жилищем насельникам скромным и нелюдимым, а неявно — логовом серых лис.
Глава 27
– Кто-то атаковал конвой, который шел в Новый Крест, — сказал человек с густой черно-седой бородой. — Ты ничего не знаешь об этом? Тот, к кому он обращался, пожал плечами.
– Понятия не имею. А действительно ли — атаковал? Может, они просто наткнулась на старую мину?
– Два танка, две бронемашины и два фургона не могли наткнуться на старую мину.
– А что вез этот конвой?
– Индивидуальные пакеты, воду, осветительные ракеты.
– Ерунда. Кого-нибудь из нападавших убили? Отловили кого-нибудь?
– Нет.
– Ну тогда это проделки деда Мороза.
– Новый год еще далеко…
– А дед Мороз близко.
– Надо найти этого деда Мороза, — жестко сказал бородатый. — И я поручаю это дело тебе.
– Зачем?
– Затем, что он напал на американцев. А у нас с американцами договор.
– Кто договаривался?
– Я договаривался. Руководство договаривалось.
– 0 чем? Вы что, им путевку в санаторий продали?
– Причем здесь санаторий? — повысил голос бородатый. — Никто не может действовать на нашей территории без нашего ведома. Тем более — так действовать.
– А как он действовал?
– Он перебил всех, а там было двадцать человек, добил раненых.
– Вот упырь, при таком-то количестве перевязочного материала,
– удивился собеседник. — А головы он с собой не забрал? Бородатый стиснул зубы.
– Ты получил указание?
– Нет. Что я должен делать, конкретно?
– Установить личность, установить состав группы, установить место дислокации группы, тебе что, объяснять надо?
– Что делать с дедом Морозом?
– Убить.
– А почему не договориться?
– Если мы станем с ним договариваться, то американцы не станут договариваться с нами, неужели непонятно? — раздраженно ответил бородатый. — Когда ты работал в розыске, ты был более понятлив.
– Теперь я понял, — собеседник качнул лысой, ястребиной головой.
– Ну, так работай. Найди и кончи организатора, остальные сами разбегутся.
Они выбрались из бункера на поверхность и пошли к заводским воротам. Бункер находился на территории небольшого завода, на окраине города, и был построен впрок, как бомбоубежище — так никогда и не востребованное. Как оказалась невостребованной вся военная машина страны — ее просто выключили, одним поворотом переключателя, когда война свалилась на голову североатлантическим звездопадом, - чтобы мягче было приземлиться войне. Как оказалась невостребованной до того и вся военная машина империи, построившей бункер, строившей авианосцы — и развалившейся оттого, что не было гвоздя - все гвозди ушли на распинание себя перед лицом общечеловеческих ценностей.
Лысый ястреб сел в свой дряхлый драндулет и вырулил на главную улицу города — здесь шел пир горой. Сюда, в бывшую индустриальную столицу бывшей суверенной страны, слетелись стервятники со всей Европы и из-за океана — здесь было чем поживиться. Контракты, контракты, контракты — это слово вспыхивало, как заклинание в неоне казино и баров, на вывесках маклерских контор и на лбах прохожих. Дармовой уголь, металл, электроэнергия, но самое главное — драгоценные метры и сантиметры нефтегазовой трубы, которыми торговали законные правительства этой страны — по одному, на каждый сантиметр трубопровода, и по два, на каждую букву закона. Теперь этот город охраняли пуще Форт-Нокса, теперь здесь жили две породы людей — MP и VIP, этот город был самым большим в мире рабским рынком, но рабы не допускались в центр, их скупали на периферии.