Правовая структуризация и систематика
Шрифт:
Вместе с тем ветвям и частного, и публичного права действительно корреспондируют превалирующие «наборы» приемов и способов юридической регуляции, представленные диспозитивным и императивным методами. В то же время демократизация и интернационализация правовой жизни проявляются в увеличении вариативности в публичной области, а «стремление» большинства суверенных организаций публично-политической власти осуществлять социальные функции приводит к «усилению» императивных проявлений в частноправовом направлении.
Интересно вместе с тем, что с этимологических позиций наименование «диспозитивный метод» представляется не вполне точным , так как ключевое слово в нем означает «расположение». Сообразно этому диспозицией в интересующей нас профильной области называют «основной»
Не стоит забывать и о том, что разграничение блоков частного и публичного права не имеет абсолютного характера. «Ведь и в «чистых» частноправовых актах типа гражданского или торгового кодексов достаточно широко встречаются нормы публично-правового характера (например, обязанность предпринимателя вести торговые книги, обязательная регистрация сделок с недвижимостью и т. д.).» [147] .
Более того, в одном и том же (с позиций исходных данных) правиле поведения , в зависимости от конкретных условий его нормативного отображения и реализации может «выдвигаться на первый план» или частно – , или же публично-правовое начало. Например, право и обязанность родителей воспитывать своих детей носит частноправовой характер лишь до тех пор, пока этот процесс не приводит к нарушению личностных правомочий ребенка, а именно, – покуда правомерное поведение указанных законных представителей не «перетекает» в противоправное. В случае же юридико-запрещенной негативной трансформации корреспондирующие нелегальные представления родителей о должном воспитании детей не будут означать отсутствия противоправности в их деянии. Это распространяется и на те случаи, когда названные легальные представители, ввиду своих социотивных установок (и (или) по каким-либо иным причинам), полагают воспитание, приводящее к нарушению личностных прав (в данном случае – ювенального толка), должным, нормальным и (или) даже оптимальным.
Таким образом, правообязанность родителей воспитывать своих детей в сфере правомерного поведения будет отображаться в норме частного права. В нашем случае она отражена в ст. 63 Семейного кодекса Российской Федерации [148] . Приняв противоправный характер, она найдет свое воплощение уже в положениях публичного права (например, отображенных в ст. 156 Уголовного кодекса РФ) [149] .
Получается, что при рассмотрении вопросов о дуализме правового строения должно учитывать то, что функционирование частного и публичного права осуществляется не только через обособление, но и посредством «переплетения». Более того, в зависимости от ситуационного контекста многие правила поведения могут принять «огранку» как частно-, так и публично-правовых (ой) норм (ы).
Вместе с тем, помимо отображения собственного видения рассматриваемой проблематики, мы считаем также необходимым отметить, что при трактовках частного и публичного права в отечественной юридической литературе встречаются достаточно интересные, оригинальные, нетривиальные вариации (причем и по части трактования корреспондирующих элементов, и относительно параметров их вычленения). В частности, заслуживающей особого внимания, представляется та позиция о понимании частного и публичного права, что была выражена у М.П. Каревой. Главная особенность здесь состоит в том, что ученая вовсе исключала вопрос о дуализме правового строения из тематики системы права.
Итак, к делению права на публичное и частное в начале прошлого века обращалась одна из наиболее ярких представительниц отечественной теории права. По ее идее, деление права на публичное и частное относится не к систематике и не к систематизации, а – к сути, к сущности права.
Именно интересы, согласно пояснениям ученой, представляют собой тот «глубинный» критерий, который определяет сущность правового поведенческого правила. Все остальные показатели – формально-юридический, мотивационный и иные – являются лишь производными. Они носят обосновывающий, но не объясняющий явление характер. Выделение же таковых во многом предопределено стремлением представителей цивилистического направления правовой науки уяснить и доказать специфику «своей» области юриспруденции. Само же учение о дуализме права по своей природе направлено на исследование сущности капиталистического права, а именно – на противоречие интересов между его субъектами: «эти противоречия являются основой деления права на публичное и частное, но отнюдь не системы действующего буржуазного права.» [151] . К выявлению внутреннего строения позитивного права дуалистическая платформа не имеет никакого отношения. Позитивное советское социалистическое право, по мнению профессора, разделяло защищаемые с помощью него интересы на общие и личные, что, однако, не означало его дуалистического строения (по причине отсутствия содержательных противоречий между названными видами заинтересованностей).
Отметим, в свою очередь, что разграничение права на публичное и частное имеет своей целью выявление не столько критериев построения нормативного правового материала, сколько содержательных основ правовых положений, т. е. самой направленности правовой регламентации. В указании и обосновании этого заключается огромная значимость идеи М.П. Каревой.
Вместе с тем при классификации нормативного правового материала нельзя не учитывать его сущностного предназначения. И в этом, на наш взгляд, проявляется «слабость» выраженного ученой мнения. Казалось бы, на эту ремарку можно возразить, что систематика и систематизация права не идентичны его системе, внутреннему упорядоченному строению. Но здесь нельзя забывать, что ведь само такое строение базируется на сущности права, иначе оно не носило бы закономерного, статичного, структурного характера. И в этом смысле частная и публичная «ветви» права вновь «предстают перед нами» именно в качестве непосредственных фундаментальных, основополагающих, базисных, структурных элементов системы права.
Интересно, что в период первой (в отличие от двух последующих) отечественной дискуссии о системе права к вопросу о дуализме структурного строения корреспондирующего явления в своих научных изысканиях обращались многие ученые (А.Я. Вышинский, И.П. Трайнин, М.М. Агарков, С.Н Братусь, Я.Ф. Миколенко, С.М. Потапов, М.О. Рейхель [152] ). Более того, значительное их число, так или иначе, отражали в своих рассуждениях идеи именно о секторной двойственности строевого правового ряда. Это относится даже к воззрениям сторонников «официального» непризнания концепции частного – публичного права.
Данный факт свидетельствует в пользу того, что теории двойственности структурного ряда права в некоторой мере были присущи отечественной юридической доктрине даже при условии опровержения самой возможности существования частного права, а именно – в социалистической правовой семье. В качестве же оснований обособления полярных правовых секторов в обозначенный период предлагались какие-либо из таких показателей, как: интересы участников правового общения (различия в них); поведенческие принципы субъектов права; цель нормативной юридической регламентации общественных отношений; некоторые компоненты метода правового регулирования; а также показатели соотношения элементов содержания юридических отношений.