Предел бесконечности

Крупеникова Ирина

– Что заставляет вас думать о будущем в столь мрачном настроении, Алексей Андреевич? Вы достаточно молоды, у вас много времени.

– Я чувствую себя стариком, - вздохнул Жулавский.
– Ты не знаешь, что значит быть стариком внутри. Две ночи подряд мне снится Ольга. Такая чистая, светлая, молодая. Она зовет меня за собой, я пытаюсь идти, но ноги мои будто увязли в жидкой глине. Это плохой сон. Он означает приближение смерти.

– Неверный вывод. Во-первых, если вы учитываете стандартное толкование сновидений, рассказанный вами сюжет предполагает зов умершего человека. Но мы до сих пор не знаем, что случилось

с Ольгой Александровной. Прошло восемь лет, а ее тело не нашли, нет оснований думать о самоубийстве. Велика вероятность, что ваша жена жива и находится сейчас вне сферы досягаемости привлеченных к поиску служб. Во-вторых, с отъездом дочери вы ощущаете тоску. Закончена работа над Глебом, что вызывает в вашей душе чувство опустошения. Ольга Александровна была и остается для вас символом вдохновения. Следовательно, во сне ваша жена символизирует творчество, а глина, которая мешает двигаться, ваше собственное депрессивное состояние.

"Как все просто, - подумал Жулавский без толики облегченья.
– Факты и логический вывод. И все вернулось на круги своя... А покоя нет".

– Ты плохо выглядишь, Антон. Прости, что вызвал тебя на полигон.

– Вы избрали единственно верное решение. Глебу было бы крайне трудно выполнить работу по уничтожению останков. Он чрезмерно чувствителен.

– Чувствителен?
– Алексей Андреевич готов был улыбнуться.
– Дорогой мой, мы говорим об индивиде.

– А вам известно, как развиваются ваши творения? Я пришел к убеждению, что обучение индивида пользоваться логическим аппаратом - первая, самая простая ступень его развития. Глеб преодолел ее в течение шести дней. И пошел дальше. Он пытался через осмысление достигнуть чувственного восприятия окружающего.

– Да какое это имеет значение теперь! Тебе пора провести полный сеанс реабилитации. Двенадцать часов. Договорились?

Антон встал.

– Следую вашим указаниям.

Жулавский завтракал в одиночестве, когда к парадным дверям коттеджа подкатила автомашина. Алексей Андреевич беспокойно взглянул в окно. Он никого не ждал и в первый момент подумал, что Анна решила без предупреждения вернуться домой. Однако предположение не подтвердилось. Чуть только замолчал мотор, из машины вышли два респектабельных молодых человека. Один остался во дворе, второй сразу поднялся на крыльцо. Жулавский поспешил навстречу.

– Доброе утро, - произнес незнакомец, завидев хозяина дома.
– Алексей Андреевич Жулавский?

– Чем обязан?

– Я агент Службы Безопасности. У меня к вам несколько вопросов. Сущая мелочь, но без вас не обойтись.

Щеголь показал какую-то яркую карточку и расплылся в искусственной улыбке.

Жулавский растерянно отступил, и агент немедленно оказался в доме.

– Поверьте, я не займу у вас много времени. Всего десять минут.

– Проходите, - пробормотал Алексей Андреевич и последовал в зал за гостем.

Тот, казалось, знает дом, как свои пять пальцев.

– Позволите?
– агент уже присаживался на диван.

– Разумеется. Что привело Службу Безопасности в мой дом?

Жулавский говорил механически, а у самого в памяти метились отрывочные фразы и газетные цитаты, предоставленные неделю назад Антоном.

"И зачем я подключил его к аппарату именно сейчас!" - взгляд Алексея Андреевича прилип к двери, за которой

начинался коридор в заветные недра дома, казавшегося до сих пор личной незыблемой крепостью. Полная беспомощность перед разодетым в дорогой костюм представителем закона превратила тело в трепещущий ватный мешок.

– Видите ли, - гость неприкрыто озирался по сторонам, - имел место один инцидент. Весьма неприятный, скажу я вам. Суть его изложить не могу - служба, понимаете. Дело чрезмерно важное. Мы не надеемся, конечно, что вы прольете свет на личность некоторых субъектов, поскольку полагаем, что ваше имя в деле - случайное недоразумении. Но, как говорят, чем черт ни шутит.

Молодой человек говорил настолько быстро, что у собеседника от услышанного остался не смысл, а его приторный осадок.

– Стоп, стоп, стоп, - Жулавский попытался перетянуть инициативу на себя. Давайте-ка по порядку. Во-первых, как вас называть?

– О, простите великодушно. Не представился, - агент привычным движением выхватил из кармана уже раз продемонстрированное удостоверение и положил на столик перед хозяином. Тот прочел имя.
– Можете звать меня просто Евгений. Можете - Женя, я ведь вам в сыновья гожусь, Алексей Андреевич.

Жулавский незаметно для себя расслабился.

– Итак, во-вторых?
– Женя источал полную готовность к любым вопросам.

– Что "во-вторых"?

– Вы сказали "во-первых, как называть", эту проблему мы решили, - опять заулыбался агент.

Алексей Андреевич ответил неуверенной улыбкой.

– А во-вторых, Евгений, чем я могу вам помочь?

– Конечно! У вас тут такая уютная обстановка, что я чуть было не забыл о деле, - фальшь в голосе присутствовала бесспорно, однако Жулавский невольно принял "стиль игры" и не придал значения витиеватому поведению гостя.

Агент достал из внутреннего кармана конверт.

– Тут несколько фотографий. Эти люди, или знающие их люди, утверждали, что они бывали у вас в доме. Кто-нибудь из них вам знаком?

Жулавский долго устраивался в кресле и, наконец, раскрыл конверт.

Семь фотографий сделанные в разной обстановке. Лица - где крупным планом, где едва различимые - но не узнать их создатель не мог. Все они вышли из камер первой стадии за последние пять лет.

– И как? Что скажете?
– невинный голос Жени донесся как будто издалека.

Алексей Андреевич усилием воли согнал с лица все эмоции и изобразил удивление.

– Впервые их вижу, молодой человек.

– Мы так и думали, - обрадовался агент.
– Хотя... припомните, может быть в вашем доме были какие-то неприятности?

– Что вы имеете в виду?
– нервно повернулся Жулавский.

– Кража, попытка взлома, или что-то вроде.

– Нет, что вы! У меня надежная сигнализация.

– О, конечно. Безусловно, - Евгений профессионально собрал снимки, и конверт исчез в недрах его пиджака.
– А другие домочадцы не могут нам помочь?

– В доме больше никого нет.

– Вы живете один?
– искусное изумление начертило на сладкой физиономии пучок очаровательных морщинок.

– Есть приходящая прислуга, - выговорил Алексей Андреевич, отчаянно вслушиваясь в глубину дома. К счастью, Полина занималась чем-то бесшумным и не выдавала своего присутствия.
– Но она приедет только... через два дня.