Предел бесконечности
Шрифт:
– Эй, не ломай глаза, - насмешливо сказали из темноты.
– У вас тут разве нет освещения?
Орион опомнился и поспешно нашел панель управления. Дежурные лампы над входом замерцали рыжими разводами.
– Ой, Глеб, какой ты смешной!
– Тамара всплеснула руками.
Парень провел ладонью по лицу, где основательно прижилась черная жесткая борода, и смущенно пожал плечами.
– Так получилось. Тебе нравится?
– Не-а.
Орион решил, что пора вмешаться.
– В моей комнате приведешь себя в порядок, -
– Там поговорим.
– Это Орион, - гордо представила его Тамара.
Парень хмыкнул, мол, ну и имечко, и протянул руку.
– Глеб. Привет, братишка.
Орион не ожидал, что общение с новым знакомым окажется настолько простым. Он готовился к долгому осторожному разговору, где придется взвешивать каждое слово, а получилась обычная дружеская беседа без тени подозрений, хитростей и сделанных масок на лице.
Глеб не скрывал, что идея подыграть Филиппу и с помощью Тамары создать новых индивидов ему не по душе.
– Но почему?
– не выдержал Орион после третьей попытки представить обозримое будущее в ярких красках, как это делала Анна.
Реплика получилась довольно громкой, и оба дружно обернулись на девочку. Она сладко спала на кровати Ориона под мягким ворсистым пледом.
– Почему?
– уже шепотом повторил молодой человек.
– Тебе ведь это тоже не импонирует. Что-то не так... Или я просто чертовски устал.
– Извини, я не подумал, - смутился Орион.
– Там ванная комната, прими душ, а я пока найду тебе одежду, - и на вопросительный взгляд уточнил.
– Ты собираешься ходить по лаборатории в таком виде?
– Да меня в любом виде засекут!
– Ничего подобного. Доверься мне, - Орион хитро подмигнул.
Глеб с удовольствием смыл с себя грязь и без сожаления сбрил бороду. Заросли на лице Тамаре не нравились, значит и следа от них не останется.
Орион принес чистую рубашку, белье и черные классические брюки.
– Я ж в этом утону!
– Глеб придирчиво оглядел товарища. Молодой человек был на полголовы выше него.
– Закатаешь рукава, - безапелляционно отрезал тот.
– Я постелил тебе на диване. Обычно база просыпается в семь утра. У тебя есть полтора часа.
Глеб тихо засмеялся.
– Эй, братишка, и ты все еще считаешь себя индивидом?
Орион изумленно поднял глаза. Ему казалось, что эту тему уже закрыли.
– Дай-ка мне руку, - продолжая посмеиваться, сказал Глеб и прежде, чем тот успел возразить, полосонул по его пальцу лезвием опасной бритвы.
– Зачем?
– Орион отшатнулся.
Из пореза проступила алая жидкость. Он поспешно стер ее ладонью. Сейчас появится бело-желтая масса, загустеет и ранка закроется... Он недоуменно смотрел на палец. Алая кровь вяло проступала из поврежденных капилляров.
– Другим способам убеждения ты сопротивлялся, как бык, - Глеб положил бритву на место.
– Как?... Что это? Как?! Глеб, я не ходил по земле, я не вступал в бой, я не был в огне...
– Зато огонь вспыхнул внутри тебя, парень. Успокойся. Это должно было рано или поздно произойти. Хотя с тобой, пожалуй, это произошло так рано, что ты сам не заметил - когда.
Орион посмотрел на разбитое накануне зеркало, на порезанный палец и проронил.
– Зато Стас заметил.
– Тебе крупно повезло, - Глеб сжал его плечо.
– Тебя встретил человек.
___________________
Филипп ликовал. Девчонка нарисует процессоры для новых индивидов! Каким образом? Вопрос больше не имел значения. Даже создание Ориона не вызвало у него столь бурных чувств. Это будут его индивиды, его жрецы, подвластные только ему - доктору Жулавскому. Стас привел несколько бледных возражений и, сказавшись уставшим, ушел. Впрочем одна реплика запала-таки в голову Филиппа. "Свободным человеком управлять невозможно. Мы все зависимы: от государства, от финансовых передряг, от всеобщего мнения, от нищеты и от благополучия. А индивид умен, силен и первозданно чист. Он априорно свободный человек".
– Пусть думает, как ему нравится, - Филипп бубнил себе под нос эту фразу уже десяток раз подряд.
– Пусть думает, как ему нравится. Пусть думает...
Руки тем временем продолжали трудиться сами по себе. На тонкие стенки трафарета ложился один слой глины за другим.
– Пусть думает, как ему нравится...
В ход пошел графит. Черные угольные слои криво опускались на мокрую бурую глину.
– Пусть думает...
Текли минуты и часы. Два новых саркофага, зажатые в объятиях пластика, стояли вдоль стены. Филипп работал, как автомат.
– У меня будут новые и старые индивиды...
– доктор Жулавский "сменил пластинку".
– Старые индивиды... Новые индивиды... Пусть рисует, а у меня будут старые индивиды...
Крошечное подсобное помещение основной лаборатории едва-едва вмещало в себя гений доктора Жулавского. Пот градом тек по бледному лицу. Исступленный взор упирался в пустоту. А руки работали, как отлаженный механизм.
И лишь когда три кристалла-процессора с плеском упали в воду, Филипп пришел в себя. Творение стояло перед ним в виде трех новых наглухо закрытых капсул.
"Отец никогда бы не смог добиться такого прогресса, - с гордостью подумал доктор Жулавский.
– А я могу. Я усовершенствовал технологию! И я достиг цели!"
Он подошел к столу и зачерпнул из ящика горсть плотных пробирок. В каждой из них плавал кристалл с одним и тем же рисунком. Филипп рассмеялся и высыпал "процессоры" назад.
– А вот это, дружище Стас, мой маленький секрет! И только мой.
Он накрыл новые саркофаги пластиковыми чехлами, любовно погладил их и вышел в соседнее помещение, плотно закрыв за собой дверь. Щелкнул невидимый кодовый замок, и дверь слилась с серым полотном стенного покрытия. Четыре капсулы стояли посередине лаборатории.