Предназначенная для крылатого лорда-2
Шрифт:
Откинула крышку и пробежала пальцами по клавишам. Инструмент не мешало бы настроить. Но я знала, как это исправить. К своему фортепиано дома я не подпускала никого. Потребовала у того, кто мне его настраивал в первый раз, показать, как и что делать. И после этого заботилась о нем исключительно сама. Как было и с розами мамы. Наверное, я жуткая собственница! И то, что для меня имеет особую ценность, не доверю никому.
– Что здесь происходит? – ледяной голос за спиной подействовал как разряд молнии, мигом разрушив мою эйфорию.
Жалобно прозвучал последний звук, извлеченный из-под пальцев, и оборвался, оставляя меня наедине с реальным миром. Стоило немалых усилий сохранить видимость спокойствия, когда я разворачивалась к появившемуся в комнате мужу. Рядом с ним стояла Толстая Берта и злорадненько ухмылялась.
– Лорд Дарнел, – противно-подобострастным тоном залебезила экономка, – а я говорила леди Кэтрин, что вы будете против! Но она заявила, что теперь здесь хозяйка и имеет право на все, что принадлежит вам. И что если ослушаюсь и не заставлю Робера показать ей комнату леди Элизабет, прогонит меня. Но я все же не смогла не поставить вас в известность! И очень надеюсь, что вы меня защитите от гнева леди, – театрально вздохнула женщина. Выглядело настолько фальшиво, что я поморщилась.
Робер же округлившимися глазами наблюдал всю эту картину и не знал, куда деваться. Наверняка чувствовал себя виноватым, что сам не уточнил у Дарнела, можно ли меня сюда впускать.
– Выйдите все! – каким-то промораживающим голосом распорядился инварг. – Мне нужно поговорить с супругой наедине.
Берта и Робер поспешили смыться, оставляя меня на произвол судьбы. Чувствуя, как дрожат ноги, с трудом пыталась подавить нахлынувший страх. Еще помнила, на что способен Дарнел в гневе. Снова ощущать подавление, буквально гнущее к полу, не хотелось.
Но в этот раз лорд лучше держал себя в руках. Даже белки остались нормального цвета. И все равно от его взгляда было не по себе.
– Эта женщина ввела вас в заблуждение, – первой не выдержала я. Хотелось как-то оправдаться. – Если бы я знала, что это за комната, и что вы против моего здесь появления, ни за что бы не вошла! Что касается экономки, то я хотела ее уволить совсем по другой причине. Со своими обязанностями она не справляется, злоупотребляет выпивкой и…
– Довольно! – досадливо махнул рукой Дарнел. – Со слугами можешь разбираться как угодно. Хотя помни, что брат Берты – человек полезный, и терять его я не хочу. Сможешь разрешить ситуацию так, чтобы он не счел увольнение сестры оскорблением – делай. В противном случае учти, что от твоих необдуманных действий мы понесем убытки. Ты теперь леди Лодар и должна думать о подобных вещах. Одна просьба – не втягивай меня в свои разборки со слугами. И без того дел по горло, чтобы заниматься еще и этим! Надеюсь, мы поняли друг друга?
– Я вовсе не собиралась вас втягивать, – выдавила, несколько уязвленная безразличным и холодным тоном.
– Отлично, – сухо отрезал он. – Будем считать, что инцидент исчерпан.
Куда только подевался заботливый и деликатный муж, каким Дарнел казался вчера? А обиднее всего – что в его глазах я улавливала еще и разочарование. И это било больнее, чем если бы нагрубил или продемонстрировал гнев.
– Вы сердитесь, что я вошла в комнату вашей бывшей жены? – глухо произнесла, когда Дарнел, сочтя разговор оконченным, развернулся к двери.
– Скажем так, мне неприятно, когда оскорбляют ее память, – процедил Дарнел, даже не подумав посмотреть на меня.
– Я и не собиралась оскорблять! – с жаром выпалила, возмущенная до глубины души тем, что он мог так подумать.
Лорд все же развернулся и взглянул так, что у меня все внутри сжалось.
– Эта вещь была ей когда-то дорога, – сквозь зубы сказал Дарнел, махнув рукой в сторону фортепиано. – Раньше инструмент стоял в каминном зале. Элизабет по вечерам после ужина играла нам. После ее смерти я велел убрать его сюда. Не могу представить, чтобы кто-то другой касался этого фортепиано!
– Понимаю, – у меня ком встал в горле, столько затаенной боли таилось в его резковатых и сухих словах. – Обещаю вам, что больше не переступлю порога этой комнаты. И…
Хотела извиниться, но Дарнел резким кивком остановил мои слова и быстро вышел из комнаты. Я же чувствовала себя препаршиво, хотя в чем была виновата, так и не поняла. Как по мне, вернуть к жизни то, в чем оставалась частичка души Элизабет – это не оскорбление, а наоборот, дань уважения к ней. Она любила фортепиано, как и я. Теперь же оно стояло здесь всеми забытое и никому ненужное. Так, будто память, как о нем, так и о его хозяйке, постарались спрятать в самом темном месте. Как что-то постыдное и мерзкое.
Почему Дарнел так ко всему относится? Ведь этим делает больнее только себе! Вместо того чтобы жить дальше, снова и снова погружается в старые воспоминания, переживает это и ни с кем не делится. А может, это из-за чувства вины, от которого не в силах избавиться? Ведь понимает, что не стоит исключать того, что жену убил именно он. Хотя чем больше вижу то трепетное отношение, которое проявляет даже к памяти Элизабет, тем меньше в это верю. Не мог Дарнел убить ее даже в состоянии боевой ярости! Что бы там ни увидел в том доме.
Прежде чем покинуть комнату, я долго сидела за фортепиано, мысленно проигрывая мелодию, которая прямо рвалась из души. Закрыв глаза, представляла, что на самом деле играю. Пальцы порхали над клавишами, не касаясь их, и я уносилась куда-то в другую реальность.
Мало-помалу эмоции утихали, как всегда бывало, когда с помощью музыки выплескивала наружу накопившуюся внутри тяжесть. И когда последние аккорды воображаемой мелодии стихли в голове, я обрела необходимое душевное равновесие. А еще ушло все наносное, что мешало видеть ситуацию четко и ясно.
Этот мужчина – мой муж. Пусть изначально я не желала брака с ним, и между нами отношения складываются очень непросто, случившегося не изменить. Да и не хочу я менять! Внезапно поняла, что уже не представляю в роли мужа кого-то другого. Дарнел мне нравится при всей своей сложности и непонятности. Я чувствую таящуюся у него внутри боль, и мне хочется помочь ему справиться с ней.
Но все, что делала до этого – лишь усугубляла ситуацию. Воздвигала между нами все большую стену, не обращая внимания на его попытки сблизиться и наладить отношения. Если так пойдет и дальше, стена станет такой крепкой, что мы уже не сможем ее преодолеть. Дарнел перестанет даже пытаться.