Предрассветная тьма

Коул Стиви Дж.

Я потратил много часов, пытаясь определить, как заставить это работать. В процессе всего этого я как-то забыл о Лиле. И на этом этапе я понимаю, что оказался на распутье. Я намеревался спасти свою сестру, но найду ли я её когда-нибудь? Я могу спасти Аву. В этот самый момент я мог спасти её, но потом я потерпел неудачу с моей сестрой. Как эгоистично было бы отказаться от Лилы, чтобы сохранить что-то, что на самом деле в основе своей мне не принадлежит. Я могу видеть это в глазах Авы. Она любит меня, она меня хочет, и так замечательно видеть это. Но это обман. Это искусственное. И как я могу жить с такой ложью? Женщина,

которой я одержим, любит меня только потому, что я заставил её поверить в ложь.

Я слышу рёв грузовика Эрла, съезжающего по дороге, но не удосуживаюсь поднять глаза. Гудит гудок, и несколько секунд спустя Бэр и Руфус, тяжело дыша, бегут по лестнице. Дверца машины с грохотом закрывается. По пути к крыльцу Эрл свистит. Его грязные рабочие ботинки появляются в поле моего зрения, и я подношу сигарету к губам, вдыхаю, затем выпускаю облако дыма.

— Том умер, — говорит Эрл.

Сделав ещё одну затяжку, я поднимаю на него глаза.

— Какой-то придурок застрелил его. Думаю, нам нужно получить документы и вещи из его дома. Найди кого-нибудь ещё, чтобы разобраться со всем этим, потому что я чертовски уверен, что я этого делать не буду.

Я изо всех сил стараюсь согнать безумную ухмылку с своего лица.

— Охренеть. Они знают, кто его застрелил?

— Нее, вероятно, какая-то сделка сорвалась. Он запускал руки почти во всё, что только в голову придёт, — Эрл хихикает. — Не говоря уже о том, что он трахал старуху грёбаного Берта (прим. старуха — имеется в виду его женщина). Берт — сумасшедший ублюдок, вероятно, узнал и убил его, — он пожимает плечами. — Нельзя винить его.

— Да, думаю, что нельзя, — я делаю ещё одну затяжку, потом выкидываю окурок во двор. — Он управлял сделками, верно?

Эрл смотрит на меня, прищурив глаза, и на секунду в них мелькает паранойя. С его губ слетает скрипучий смешок.

— Том управлял большинством вещей. Чёрт, по сути, это был его бизнес, — он хмурит брови от беспокойства. Эрл не блещет умом.

— Значит… — пожимаю я плечами. — Дело переходит к нам, правильно?

Он смотрит на меня так, будто эта проклятая мысль никогда не приходила ему в голову, а когда идея, как ни странно, возникает, по его лицу расплывается огромная ухмылка.

— Чёрт, да, думаю, мы сможем. Щенок, — он щёлкает пальцами и танцует джигу. — Теперь мы будем сукины дети при деньгах, парень.

Я киваю.

— Скажи, где он жил, я схожу и посмотрю, что нам нужно. Я уверен, у него есть документы и всё остальное, а нам ведь не нужно, чтобы кто-то ещё прибрал их к рукам, да? — пот медленно стекает по моей брови.

— Да, — уставившись куда-то вдаль, Эрл кивает, его взгляд стекленеет. — Хотя подожди пару дней. Пусть всё это дерьмо уляжется. Нам не нужны никакие любопытные, сующие везде свой нос, которые вызовут копов, когда ты подъедешь к дому. Может быть во вторник? — собаки начинают драться, и Эрл пинает их по дороге к двери. — Долбаные собаки… о, и эта девчонка уже готова?

Я не отрываю взгляда от пола.

— Не-а.

— Ха, ну, тем хуже для тебя. Я продал её. Её заберут через три дня, — петли на дверях скрипят, когда он её открывает. От грохота захлопывающейся двери я вздрагиваю.

Три долбаных дня? Это всё, что у меня есть. Меня охватывает гнев, я стискиваю челюсти, мышцы напрягаются. Я пялюсь на горизонт, щёлкая костяшками пальцев в дерьмовой попытке избавиться от беспокойства. Я высиживаю здесь, один, погруженный в свои мысли, размышляя, какого чёрта мне делать теперь? И когда солнце село, я так и не пришел ни к какому решению. Я встаю с крыльца и направляюсь в комнату Авы, не совсем уверенный, что я собираюсь делать, но уверен, что не отпущу её.

Я останавливаюсь у двери комнаты девушки и опускаю голову. У неё был день, чтобы обдумать, что мы сделали. Подвергнуть всё это сомнению, у себя в голове нарисовать меня монстром. Я никогда не намеревался трогать её. Никогда. Но некоторые вещи не поддаются человеческому контролю.

Дверь распахивается, и она предстаёт передо мной на кровати, волосы в беспорядке. Читает.

— Ава? — говорю я. Она игнорирует меня и перелистывает страницу своей книги. — Ава, — всё ещё ничего. Я осторожно беру книгу из рук девушки, положив закладку, прежде чем закрыть её и оставить у подножья кровати. Подбородок Авы опускается к груди. Несколько слезинок падают на её колено, оставив пятно на простыне, обернутой вокруг её бёдер. Я запускаю пальцы Аве в волосы у виска, и она тянется навстречу моему прикосновению. Я чувствую себя таким куском дерьма. Таким куском дерьма.

— Ты бросил меня… — шепчет она.

— Я…

— Ты сделал это со мной, а потом бросил меня!

— Прости, мне не следовало… Мне не следовало так поступать с тобой, — говорю я.

Она качает головой, затем поднимает на меня глаза и вытирает слёзы.

— Тебе не следовало делать многое, Макс, — я стискиваю зубы. — Я просто, я просто сбита с толку и… я даже больше не знаю, кто я. Это… — она гневно ходит по комнате. — Это моя жизнь. Сидеть здесь, взаперти, и для чего? Для чего? — кричит она. — Так ты можешь трахать меня? Значит, ты можешь иметь меня, когда захочешь, значит, ты можешь торговаться со мной, убить меня? Какого чёрта ты хочешь? Зачем ты меня здесь держишь? — Ава поднимает на меня взгляд. В них так много эмоций, как чёртов океан во время шторма, разбивающий хрупкий корабль. Гнев, ненависть, страх и грусть. И она знает, что она тонет.

Ава закрывает лицо руками, её плечи дрожат от рыданий, и я притягиваю девушку к себе, обнимая и крепко сжимая в объятиях.

Я вижу, как она ломается. Я чувствую, как девушка разбивается вдребезги.

Я вижу, как надежда медленно ускользает из её рук. Ава осознаёт, что сходит с ума. Она теряет голову. Ни одна из них никогда так не сходила с ума, с другой стороны, ни одна из них никогда не действовала на меня так — до сих пор.

Начиная с кончиков пальцев, во мне начинает закипать ярость и бежит вверх по рукам, вниз по груди к ногам, пока каждый последний дюйм моей кожи не гудит от неё.

— Дело не в том, что я держу тебя здесь, и это важно, дело в том, что я не отпускаю тебя, — шепчу я ей в волосы, а потом целую Аву в щёку.

Она хватает меня за руки, пальцами впиваясь мне в кожу. Как будто держится в попытке остаться на земле, но человеку вроде меня якорем не быть.

Я сделал это с ней.

Я сделал это с самим собой.

И теперь я в ловушке вместе с Авой, а она даже не осознаёт этого.

Глава 23

Ава