Председатель (сборник)
Шрифт:
— Вот мы вас!.. — подхватывают другие старики. — Кыш!.. Кыш!..
— Холодно, однако… — замечает Анна Сергеевна.
— У меня вовсе плеврит, — покашливая, отзывается ее соседка Софья.
— Хоть бы спасал скорее, ледящий черт! — в сердцах произнесла Анна Сергеевна.
Но спасение уже не за горами. Рыцарь Каспа, приподнявшись на стременах, окинул гневным взором загнанных маврами в бурный поток пленниц, опустил копье и дал шпоры Росинанту.
— В Шестоперовке партизанскому связному крутой кипяток в горло лили… — завела
Отважный рыцарь достиг реки и врубился в тотчас дрогнувшие ряды мавров. Он колет стариков острием копья, бьет по головам древком, давит конем. Старики, прикрывая руками лысины, обратились в бегство, только один упал и остался лежать на береговой кромке. Староста подошел, пнул его ногой, повернул на спину — это садовник.
— Помер? — спросил помощник.
— Отдышится, — равнодушно отозвался староста.
А Каспа, прокричав что-то ликующее, помчался прочь, и женщины вышли из реки.
— Бабы, слушай сюда! — закричал с бугра староста. — Приказ господина лейтенанта. В деревню прибыла наша старая барыня Игошева Татьяна Владимировна, Господин лейтенант объявляют их своей… — староста вынул из кармана порток записку, глянул в нее, — Дульсинеей и велят оказывать всякое почтение, а также робить на них по совести и умению. Всякого, кто ослушается, будут публично пороть на деревенской площади. А теперича разойдись!..
— Вот и поиграли, — заключила Комариха…
* * *
Поздний вечер. В небе горят звезды. Над притихшей деревней разносится дорогая каждому немецкому солдатскому сердцу песня «Вахт ам Рейн».
В курень отдышавшегося, как и предсказывал староста, деда-садовника набились бабы: здесь и Надежда Петровна, и Сергеевна, и Настеха, и спасенная ею Дуняша, и старая Комариха, и молодая Софья с плевритом, и многие другие.
— Дедушка, — просит Софья, — расскажи сказку.
— Сказку?.. Не умею.
— Умеешь! Помнишь, третьего дня сказывал?
— А-а!.. — улыбнулся старик. — Значит, так… В некотором царстве, в некотором государстве…
— Дальше, дедушка!..
— А ты не торопись. Воробьи торопились да маленькими уродились… Жили не короли с принцессами, а простые землепашцы. Робили они в летнюю пору от зари до темна, после колодезной водой умывались и садились ужинать. Подавали им запеканку картофельную, или пшенник, или запущенку, огурчики, конечно, помидорчики, молока парного глечик да хлебушка ржаного или пшеничного каравай. Поснедав, выходили за порог. Старики цигарки смолили, старухи, коль зубы сохранились, подсолнухи лускали, а молодежь гуляла. Ходили улицей с гармонью, с мандолиной и разные песни играли, и веселые и грустные про любовь…
— Неужто правду все это было?! — воскликнула Софья.
— Это ж сказка, дура! — зло прикрикнула Настеха.
— Давайте, девки, споем! —
— Тебе Каспа так споет!..
— А мы тихо… шепотом… Ну, давайте!.. — И шепотом она завела:
Средь полей широ-оких я, как лен, цвела!.
И шепотом подхватили женщины:
Жизнь моя отрадная, как река, текла.
Сблизив головы, поют без голоса:
В хороводах и кружках — всюду милый мой
Не сводил с меня очей, любовался мной…
Слезы в глазах девок, слезы в глазах баб, а снаружи над русским простором, под русскими звездами разносится «Вахт ам Рейн».
Напрягаясь, тащит плуг лошаденка. За плугом, прихрамывая, идет парень лет семнадцати, рыжеватый, скуластый, с веснушчатым седлом на переносье. Он уже хочет развернуть плуг, как вдруг замечает двух девушек, идущих по тропинке в сторону деревни. Сейчас девушки поравняются с ним.
— Тпру… закуривай!.. — баском говорит парень лошаденке, сворачивает плуг на бок, быстро и ладно выпрягает коня и, пустив его на траву, тянется за тавлинкой.
Он успевает свернуть папироску из табачной пыли и прикурить от кресала, когда подошли девушки. Это Дуняша и ее подруга — быстроглазая Химка Девушки поздоровались с парнем, и Химка отошла в сторону, как и полагается при встрече тех, кого в деревне давно уже объявили женихом и невестой.
— Ты чего не пришла вчера? — спросил Колька Крыченков Дуняшу. — Я до самого комендантского часа ждал.
— Не могла… — ответила та тихо.
— А чего ты делала? — с тревогой спросил Колька.
— Стирала я. С фрицевыми поносками допоздна на реке провозилась…
— Вчера потеха была, — со смехом говорит Колька. — Каспа баб спасал! Он огляделся, обнаружил старое воронье гнездо, нахлобучил на голову, из нескольких соломинок сделал себе усы и, подобрав кривую орясину, взобрался на костлявую спину лошаденки. У Кольки — несомненные актерские способности.
Он вытянул тонкую шею, выпучил глаза, задвигал соломенными усами и стал, ни дать ни взять, Каспа в излюбленной роли.
Девчата рассмеялись.
— Юные поселянки, — важно и тупо проговорил Колька, — я есть добрый рыцарь Дон Кихот…
Испуганно охнула Химка — из оврага вылез кривой помощник старосты.
— Вон-на! — проговорил он с каким-то удовольствием. — В рабочее время тиятрами пробавляемся!.. Так и запишем. — Он вынул из кармана засаленную книжицу.
— Не, пан! — испуганно вскричала Дуняша. — Мы свой урок выполнили. Домой идем.
— Петриченкова и Носкова?.. — Помощник старосты поглядел на Дуняшину подругу. — Ладно, это мы проверим. А ты, скажешь, тоже выполнил урок? обратился он к Кольке.