Председатель (сборник)
Шрифт:
— Это неправда! — как-то слишком горячо для шутливого разговора воскликнул танкист. — Ее не убили. Она пропала без вести, а теперь нашлась.
— Ладно трепаться-то!..
— Меня, например, зовут Костя, — сообщает танкист. — Константин Дмитриевич Лубенцов. Мы россошанские.
— Настя… — неохотно проговорила девушка.
— Конечно, Петриченко?
— Да… — удивилась Настеха — А вы почем знаете?
— В вашем районе каждый второй Петриченко. Разрешите еще водички?
Настя подымает ведро, танкист пьет, не обращая внимания на то, что вода льется мимо рта, на лицо, шею, за пазуху.
— А
— Не имеем такой привычки! — серьезно ответил танкист. — Вы разрешите написать вам письмецо в перерыве между боями?
— Пишите, кто вам запрещает…
Подходит Софья и, кивнув танкисту, наклоняет коромысло журавля.
— Я в рассуждении ответа, — поясняет танкист. — Желательно в знак дружбы получить от вас фотографическую карточку.
— Ладно! — вдруг рассердилась Настеха — Отчаливай!
— Я напишу вам, Настя, — уже не искусственно-галантерейным тоном, а просто, тепло, взволнованно сказал танкист. — До свидания после победы. Не забывайте, за ради Бога, одного уважающего вас чудака.
И Лубенцов побежал к танку.
— Вот трепач! — пренебрежительно, но и словно бы чуть огорченно произнесла Настеха — «Напишу», «напишу», а даже адреса не взял!
Добежав до околицы, танкист поднял валявшийся в грязи столб с названием деревни, провел рукавом по дощечке, прочел название: «Конопельки», воткнул шест в землю, словно вернув деревне ее имя, и побежал к танку.
— Не такой уж трепач! — Софья посмотрела на подругу и рассмеялась.
Настеха хотела что-то ответить, но тут взревел танк и пошел, пошел, жуя землю гусеницами, унося в проклятое пекло приглянувшегося Насте парня…
* * *
…В полусгоревшей, кое-как залатанной избе собрались женщины и старики деревни Конопельки. Сквозь дырявую соломенную крышу просвечивает голубое небо. В дверях, как и на всех сельских сходках, толпятся ребятишки.
За колченогим столом — заведующий сельхозотделом райкома партии Круглов и сухощавая, похожая на классную даму женщина, ее длинный, хрящеватый нос оседлан старомодным пенсне.
Мы попадаем в помещение колхозной конторы вместе с чуть запоздавшими Софьей и Настехой, когда-собрание уже началось. Слово держит Круглов, средних лет человек с серым измученным лицом и несгибающейся в локте левой рукой. На морском кителе — полоски за ранение.
— …Мы не хотим оказывать на вас давление, товарищи колхозники, но поскольку у вас тут, не в обиду почтенным старичкам, бабье царство, хорошо бы и председателем выбрать женщину.
— Это точно! — подтвердила активная Анна Сергеевна. Баба-председатель нас скорее поймет, да и в баню сможем вместе ходить.
По собранию пробежал смешок. Круглов чуть смутился.
— Давайте серьезнее, товарищи!.. Райком рекомендует на должность председателя товарищ Кидяеву Марту Петровну. Она заведовала парткабинетом в райкоме, хорошо проявила себя в период эвакуации…
— Нам бы, милок, интересней, кабы она себя проявила в период оккупации, — вставила Комариха.
Круглов то ли не понял замечания, то ли не захотел понять.
— Это очень развитой, упорно работающий над
— Постой, милок! — опять высунулась Комариха. — Больно ты быстрый, а у нас ум медленный, земляной.
— Можно? — вскочила Анна Сергеевна. — У нас от колхоза одно прозвание осталось. Да и то не упомню какое: «Заря», «Восход» или, может «Закат»?.. Пускай она выдержанная, развитая, а тут дьявол нужен! Тут такой человек нужен, чтоб нам житья не дал, а поднял дело. Мы согласные. Такой человек у нас есть. Надежда Петровна, от народа прошу тебя: стань нашим председателем!
— Даешь Крыченкову!..
— Надежду Петровну!..
— Это не баба — антонов огонь!.. — послышались возгласы.
Круглов хотел что-то возразить, и тут раздался знакомый, прерывистый, хватающий за сердце вой, звонкий цокот рикошетящих о стены и деревья пулеметных пуль — низко над деревней пролетел, на миг открывшись в прозоре соломенной крыши, немецкий разведывательный самолет и хлестнул очередью.
И по привычке все, кто был в избе, грохнулись на пол: бабы, старики, дети, выдержанная районная деятельница. Лишь Круглов, храня свое мужское и воинское достоинство, не пал на заплеванный пол, а вжался в стену. Да Надежда Петровна осталась на ногах. Лицо ее горело, глаза сверкали. Самолет еще гудел, делая, видимо, разворот, а властный голос Крыченковой превозмог его докучный и страшный гул:
— Встать!.. Не сметь перед фашистом ложиться!.. Встать, не кланяться! Мы тут хозяева!
Первой вскочила Настеха, за ней — Дуняша. Отряхивая подол, поднялась смущенная Анна Сергеевна. Тяжело — с четверенек на карачки — поднялись колхозные деды.
— Слухай, бабы! — кричит Надежда Петровна. — Которая перед немцем валится, та не колхозница. Пусть летает, мы ему хвост перебьем!..
Не глядя друг на дружку, встали остальные бабы. Только бывшая заведующая парткабинетом, не привыкшая к обстрелу, оставалась распростертой на полу, пока Круглов не тронул ее деликатно за плечо.
— Я ж говорю: дьявол она, не баба! — подвела итог происшедшему Анна Сергеевна.
И тут немецкий самолет, сделав новый заход, полил длинной очередью деревню. Но уже ни один человек в избе не кинулся на пол. Иные подняли кверху искаженные ненавистью лица, другие потупили головы, третьи, стиснув зубы, смотрели прямо перед собой.
Замер вдали гул фашистского самолета.
— Надежда Петровна, — добрым голосом сказал Круглов, — как вы относитесь к выдвижению вашей кандидатуры?
— Я хочу быть председателем! — впрямую рубанула Петровна — Я тоже без колхоза жить несогласная. Пусть народ меня слушает, будет у нас колхоз!
Круглов улыбнулся.
— Давайте проголосуем. Кто за Надежду Петровну, прошу поднять руки.
Мгновенно вырос лес рук, Круглов начал считать и бросил:
— И так: видно: избрана единогласно.
Руки опускаются, и тут Круглов начинает смеяться, и смех его подхватывают все колхозники. Опустив голову, красная от напряжения и боязни, что вдруг да не выберут, Надежда Петровна сама за себя поднимает руку…
* * *
…И снова стонет, гудит над деревней чугунное било.