Предсказанная
Шрифт:
На первый писк под ногами Вадим не отреагировал, приняв его за очередной звук лопающегося мусора. Но когда что-то маленькое попыталось схватить его за ногу, но промахнулось и повисло на штанине, Вадим подпрыгнул очень высоко. Приземлился он уже на целое полчище белых крыс. Мелкие твари не в состоянии были прокусить джинсовую ткань, покрытую коркой уже подсохшей грязи, но очень старались. Самые прыткие немедленно попытались вскарабкаться по его штанам повыше, и Вадиму пришлось еще пару раз подпрыгнуть, чтобы стряхнуть с себя пакостную кусачую мелочь. Несколько штук он раздавил ногами, потом схватил гнутый железный штырь и принялся молотить белое верещащее месиво под ногами. Крысы не отступали, казалось, их делается только больше.
Вадим уже не паниковал. Он знал, что должен сделать две вещи: удержаться на ногах и улучить момент для прыжка повыше. Главной задачей было — не упасть. Тогда бы крысы вцепились ему в лицо, в глаза, и этим все могло закончиться раз и навсегда. Вадим не собирался погибать таким отвратительным образом. Он запрыгнул на уступ, образованный помятым крылом автомобиля, выпиравшим из груды мусора. Принялся ногами сталкивать вниз всякий хлам потяжелее. Крысы, вереща, подпрыгивали, но на то, чтобы подняться по куче с боков и взять Вадима в клещи, у них фантазии не хватило. После того, как на них свалилась пара пустых канистр, куча консервных банок и пяток кирпичей, крысиная стая отступила.
Человек стоял, прислушиваясь, и не торопился спускаться вниз. Цену невнимательности он усвоил очень хорошо. Смысл крысиного нашествия понял еще лучше. Ему хотели показать, что жизнь здесь будет непрестанным адом: ожидание опасности — опасность — короткая передышка и новая опасность. Очень скоро он сойдет с ума, начнет бросаться на каждый шорох, не сможет спать и сдохнет от нервного истощения. Чтобы ситуация изменилась, нужно было идти. Все равно куда. Двигаться, ожидая очередной смены пейзажа. Надеяться на лучшее, но готовиться к худшему — к новому нападению.
Рука нещадно болела. Музыкант внимательно разглядел рану. Две глубокие дырки со внешней стороны ладони, две — со внутренней. Кровь уже запеклась. Края ранок были окружены широкими розовыми кольцами, припухшими и зудящими. Вполне вероятно, болотные змеи были еще и ядовитыми. Вадим робко пошевелил пальцами и тут же поморщился от боли. Судя по ощущению, гнусная змеюка прокусила сухожилие.
— За что? — спросил он вслух. — Что я вам сделал-то?
Хлюпанье пузырей в болотцах и чваканье гадости под ногами было ему ответом.
— Знаете что, господа хозяева… — еще минут через десять продолжил Вадим. — Не знаю, чего именно вы хотите, но методы у вас тупые. Это еще вежливо говоря. А если невежливо, так получится только матом. Мне вполне очевидно, что просто убивать меня вы не хотите. Так не проще ли поговорить? А?
Собственный хриплый голос, разносящийся над свалкой, показался смешным. Не было никакой нужды говорить вслух. До сих пор невидимые и неведомые хозяева Безвременья реагировали и на мысли. Но раз начав разговаривать с окружающим пейзажем, остановиться было трудно.
— Вы, конечно, господа хозяева — или дамы, что не исключено, большие и могучие. Хм. «Товарищ Сталин, вы большой ученый…» и далее по тексту, да. И я, как простой местный заключенный, имею вам сказать, что думаю. Хотя вам, наверное, наплевать. Но поскольку вы мне не затыкаете рот, то я, уж извините, поговорю. Я не представляю, чего вы от меня хотите. Вы, собственно, ни разу не взяли на себя труд сообщить мне об этом. Только кидаете туда-сюда, как игрушку. Мне кажется, это несправедливо. Смешно, правда? Козявка, с которой вы можете сделать все, что угодно, рассуждает о справедливости… Но, знаете ли, если я вам нужен… То какого лешего вы так со мной…
По крайней мере одного Вадим своим бессвязным монологом добился. Мир мигнул, и занесенную ногу Вадим поставил уже на пол собственной квартиры, а точнее — ее имитации. Путь замкнулся в кольцо. На этот раз музыкант не стал терять время даром. Бегом — в ванную, благо, сымитирована она была полностью, включая все, что нужно для мытья. Горячая вода, мочалка, шампунь и гель для душа через полчаса возымели нужный эффект: помойкой от Вадима больше не пахло. Уже за это можно было поблагодарить обитателей Безвременья — если бы не они же засунули Вадима на эту помойку.
Потом — так же бегом, пока квартира не сменилась какой-нибудь более отвратной декорацией, — Вадим отправился в комнату. Схватил с полки чистую одежду, натянул на себя. Во время мытья раны на руке размокли и теперь болели уже нестерпимо, отдаваясь в локте и плече. Но сначала нужно было одеться. На этом поприще Вадима поджидала пара гадких сюрпризов: оказалось, что застегивать облегающие джинсы и шнуровать ботинки одной левой рукой чертовски неудобно, а используя правую — очень больно.
Аптечка хранилась в кухне. Вадим рассыпал ее содержимое по столу, уставился на него. Ничего подходящего к случаю «укус помойной змеи», разумеется, не было. Пораздумав, он открыл флакончик с зеленкой — при помощи зубов и левой руки, в результате посадил на подбородок изумрудную кляксу. Намазывая зеленку вокруг ран, уронил ватную палочку и опрокинул флакончик, еле увернулся от брызг. Потом выпил две таблетки «Ампиокса» и на всякий случай — аспирин. Теоретически это должно было помочь от воспаления и температуры. От яда, конечно, не могло. Оставалось надеяться на милость хозяев.
Только после этого Вадим посмотрел в окно. Вместо квартала высоток на фоне леса он увидел уже знакомую по прежним странствиям пустыню Кладбища Богов. Этого и следовало ожидать: с нее начались все сольные приключения, ей и должны были закончиться. Правда, Вадим сильно сомневался, что его без проблем выпустят назад. Слишком уж просто это казалось, слишком бессмысленно — погонять по разным пейзажам, показать яркий витраж изменчивого мира Безвременья и отпустить.
— Ты прав, человек, — раздался за спиной женский голос.
Вадим вздрогнул и рассыпал коробочку ватных палочек.
Наружность гостьи, как и все предыдущее, была порождением его собственной памяти. Этакий микс из двух бывших жен. Короткая стрижка, пирсинг на ушах и бровях, длиннопалые тонкие руки принадлежали Вере, смуглое горбоносое лицо и очки без оправы — Ирине. Сумма впечатлений была убойная. Вадиму немедленно захотелось барышню придушить. Он прикусил губу и принялся собирать палочки в коробку.
— Слушаю вас внимательно, — буркнул он сквозь зубы.