Представление должно продолжаться
Шрифт:
– Спасибо вам и низкий поклон от меня и Ивана…
– Да погоди, рано спасибо. Надо еще всех в городе убедить и бумаги соответственные раздобыть… Правда, у нас теперь уже опыт имеется… Но – видела бы ты, Светлана, эти большевистские канцелярии… Представь, берется дворянский особняк – лепнина, ковры, люстры, окна стрельчатые – и фанерками разгораживается на такие маленькие клеточки, в каждую из которых ставится стол и пишущая машинка. За нее сажается барышня, которая весь день клавишами стрекочет, производя тьму входящих и исходящих бумажек во множестве экземпляров. И носят их, стуча каблучками, из клеточки в клеточку. Туда-сюда, быстро-быстро, и мордочки такие сосредоточенные и глазки стеклянные. Прямо как вольер с белками в колесе! А иногда садятся на мотор
Считая дело решенным и разговор законченным, Люша уже поднялась на цыпочки и начала уходить. Но слова Светланы остановили ее на полушаге.
– Нет, Любовь Николаевна, я теперь еще не уйду. Вы как хотите, но мне прежде повиниться перед вами надо. За себя и за Степку. Чтоб ему на том свете, перед Господним престолом ноша полегче вышла, я нынче должна… Хотя вы после этого наверняка и знаться со мной не пожелаете, не то что работу дать, но ради братниной души…
– Светлана, а ты уверена, что это ко мне? – обескуражено и слегка нетерпеливо спросила Люша, которая не любила сложных душевных движений, выраженных словами. – Может, тебе с этим лучше к Флегонту обратиться? Он у нас все-таки как бы специалист по Господним престолам…
– Нет, Любовь Николаевна, это уж прямиком к вам, – Светлана впервые с начала их встречи подняла взгляд и Люша увидела ее глаза – зеленые и застылые, как вода в пруду. – Потому что я вам рассказать хотела, как мы со Степкой вас порешили убить.
– Убить?! – Люша удивилась и от удивления присела на стул. – Это когда же?
– Давно. Степка тогда еще мальцом был, так что вся вина – на мне. Помните пожар в усадьбе, когда вашего батюшку убили?
– Еще бы! Да только ведь тогда Степка меня не убил, а как раз наоборот – спас…
– Это все верно, спас. Но вы не знаете, что прежде того было.
– А ты разве знаешь? Что же?
– Прежде того вы, девочка, то ли играясь, то ли бахвалясь, показали Степке сокровища, что ваш отец под замком хранил, а Степка мне про то рассказал…
– Так, так… – Люша наконец заинтересовалась, перестала ерзать на стуле. – И дальше…
– А у меня по молодости гонору было выше колокольни. Все-то мне хотелось забогатеть и боярыней сделаться, как старухе в сказке про золотую рыбку. И вот я все по ночам мечтала и злилась: ведь эдакое богатство мертвым грузом лежит, никому не в радость. Старик его как кощей под спудом хранит, да иногда своей мерзкой девчонке безумной поиграть дает…
– А я-то девчонкой думала, что я тебе, Светлана, нравлюсь… – усмехнулась Люша.
– Ване ты нравилась всегда, игрушки он тебе в охотку мастерил, и приспособы всякие для забав и проказ ваших. Говорил, что вовсе ты не безумна, просто с людьми сообщаться не умеешь, а внутри у тебя – ум живой и здоровый. А мне за брата обидно было, которого тебе в живые куклы отдали, а ты его за вихры таскала, ногами била и по всякому над ним изгалялась, а он при старом барине и пикнуть не смел… А как про сокровища узнала, так и вовсе стала меня злоба душить…
– То есть ты думала: вот бы их не этим выродкам, а тебе в руки – и в дело пустить. Так? – уточнила Люша.
– Истинно так! – согласилась Светлана. – Лежу, бывало, зимой рядом с Иваном на полатях, и мечтаю: мне бы столько денег, сколько за эти сокровища выручить можно, – я бы уж землицы прикупила и такое хозяйство развела, такой сад райский посадила, Ивану бы целую фабрику построила (пусть себе железками развлекается), а детей всех выучила в университетах – на докторов да аблокатов…
– Нынче оно можно, кстати, – заметила Люша. – Большевики детей крестьян и рабочих в университеты прямо зовут
– Ох, ты не сбивай меня, Люба, коли уж я решилась… В общем, как прослышала я, что старого Осоргина убили и с нашими мужиками заваруха началась, так и поняла: это мой, наш шанс. Ведь про сокровища-то, я думала, никто, кроме нас, старого барина и тебя не знает. Барина уже нет…
– А если еще и меня не станет… – подхватила Люша.
– Точно так!.. И послала я Степку в Синие Ключи, в ту самую комнату, объяснив ему, что это единственный для нашей семьи шанс забогатеть и в важные люди выйти. Влезть по дереву в окно, забрать все и бежать – что может быть для мальчишки проще. Но только прежде нужно сделать так, чтобы ты, даже и вспомнив про эти сокровища, забрать их не сумела. Степке все это не особенно по нраву пришлось, но он привык меня слушаться (я же его вместо матери растила), потому – подхватился и побежал.
– Но дом-то тогда уже горел… – напомнила Люша.
– Горел. Степка влез через другое окно и первым делом сунулся поглядеть, где ты. Увидел, как из твоей комнаты выбежал Александр Васильевич, твой будущий муж…
– О Господи! – Люша просто-таки заскакала на стуле. – Неужели я теперь, уже после Степкиной смерти и того, как Алекс, как вода в ватерклозете, очередной раз куда-то слился из моей жизни, наконец узнаю, что же там между ними на самом деле произошло?! Я же всегда понимала, что там была какая-то закавыка! Светлана, говори скорее, а не то я сейчас лопну от нетерпения!
– Степка решил, что Александр побежал за подмогой (он знал, что там, кроме тебя, еще и твоя старая нянька, а ты ее нипочем не бросишь) или искать выход (внизу уже огонь был). Решил, что все успеет, пока его нет. Спрятался за углом, пропустил молодого хозяина, вернулся и запер твою дверь на засов, чтобы ты ему, если вдруг вспомнишь о сокровищах, не помешала. Вылез опять в окно и прошел по карнизу в заветную комнату. Глядь, а там Александр Васильич, как осатанелый, в ящиках этого огромного комода роется и на пол их кидает. И просто-таки рычит от разочарования, потому что ничегошеньки-то в ящиках этих нет. Обманул всех старый барин, спрятал сокровища куда-то и свою тайну в могилу унес… Тут Степка, видать, как-то в окне шевельнулся и молодой хозяин его увидел. Кинулся было в дверь, бежать, а там уже огонь по лестнице поднялся и не пройти. Тогда Александр Васильич опять взглянул в окно, и лицо у него, по братниным словам, было такое, что Степка понял – сейчас он его убьет просто голыми руками. Тут Степка кубарем скатился по дереву вниз и побежал, а Александр, должно быть, сразу вслед за ним вылез, но этого уж мы не видали. Я Степку в кустах ждала, он мне все, от страха обмирая, обсказал и тут же сообразил: а Люшку-то я в комнате запер и теперь она вместе с нянькой заживо сгорит, ведь в дом-то не войти уже никому, а на окне у ней решетка! Заметался, заплакал даже. Я сначала-то сказала: ну такова уж ей судьба! – а потом подумала: а ведь ты, может, и знаешь, где сокровища-то нынче спрятаны, отец мог безумной дочке и правду сказать… И говорю: возьми-ка ты, Степа, тот ломик, с которым к комоду лез и вот эту веревку и попробуй свою подружку через крышу достать, огонь-то снизу идет и на крыше его вроде еще нету. Напрасно не рискуй, если увидишь, что опасно, прыгай и беги восвояси. Но если выйдет, веди ее сразу к нам в дом, там я вас встречу. Степку как ветром унесло… А дальше уж ты и сама знаешь…
Люша долго молчала, так и эдак наматывая на палец блестящий локон и укладывая в голове вновь полученные сведения. Потом, сообразив еще что-то, вскинула подбородок:
– Так значит после, когда я уж «воскресла», Степан в усадьбе жил по твоей указке и все сокровища искал?
– Да. Все перерыл и перебрал, да только ничего не нашел, – Светлана вновь опустила взгляд, но стан ее теперь показался Люше стройнее, а плечи – прямее, как будто ноша, которую она на них несла, стала ощутимо полегче. – Видно и впрямь те сокровища прокляты, как люди говорят.