Предвестники
Шрифт:
Тин обернулся ко мне.
Он был почти неотличим от ополченцев, - без крыльев, в простой одежде, измученный долгой дорогой. Но за спиной у него было ружье, полное призрачного шелеста, горького дыма, и такой же звук, раскаленный и неуловимый, растекался по земле вокруг нас. Теперь, когда песня стихла, шелест словно пробрался внутрь меня, мешал дышать и думать.
– Нас не увидят, - сказал мне Тин.
– Пока мы все рядом, на одном месте, враги нас не заметят.
Я кивнул.
Силы всадников - как темная
– Не называй это волшебством".
Ведь наше волшебство такое же, как у врагов.
Нима плакала. Беззвучно, - плечи вздрагивали, слезы текли по ладоням. Я опустился на землю рядом, тронул ее за локоть.
– Почему?
– всхлипнула Нима.
– Он простился с нами, он знал, что умрет. Почему?
Я хотел сказать ей: "Он ушел по песне". По песне, сияющей как ручей, как утренний свет. Не было ни боли, ни сожалений, только путь, только песня, - так он ушел. Он учил меня этому, и Ора говорила об этом.
Но Ора враг, Роща была обманом, наш дом уничтожен, наш учитель мертв. Я хотел сказать хоть что-нибудь, хотя бы слово утешения, - но не мог заговорить.
Лаэнар обнял Ниму и сказал:
– Они умрут. Мы убьем их, мы отомстим.
– Я не хочу.
– Голос Нимы терялся в слезах.
– Я не хочу, чтобы они умерли. Я хочу, чтобы учитель был жив.
Я закрыл глаза, пытаясь ни о чем не думать. Мысли теснились, тысячи мыслей, и каждая ранила, едва возникнув, а воздух был полон силой Тина, удушающей и раскаленной. Но моя песня звенела в сердце, разворачивалась, стремилась ввысь, - и я поднял голову, взглянул на небо.
Земля и ветер говорили, что наступила осень, но в вышине сияли три летние звезды. Млечный путь струился, тысячи звезд мерцали вокруг. Я нашел серп, вторую звезду в его рукояти.
Арца.
Была ли она в Атанге, сражалась ли в небе над дворцом?
Тысячи звезд, и скольких из них я знал всю свою жизнь, скольких встречал в гвардии, во дворце, на улицах?
Я глубоко вздохнул, поперхнулся невидимым дымом, и взглянул на Тина.
– Я был без сознания два дня, - сказал я ему.
– Ты знаешь что-нибудь? Как идет война?
– Армия разбита, - ответил он.
Сказал это так просто - но как может быть армия разбита за два дня?
– Кирд, Эджаль, Ороз, Нараг, - перечислял Тин, - и все восточные города - захвачены. Мы надеялись, что Атанг еще держится. Пока выстояли только крепости всадников. Все, кто могут, бегут на побережье, плывут на Королевский остров. Думаю, нам стоит добраться до старого порта.
– Это единственный выход, - сказала Аник и взглянула на Лаэнара. Тот обнимал Ниму, шептал ей что-то.
– Ведь враги не могут переплыть море.
Старый порт. Огромные верфи, волны, разбивающиеся о край дамбы, соленый ветер... Может быть, море поможет мне, я пойму что делать. Может быть, там я смогу хотя бы на краткий срок не думать про Рощу. Может быть, Ниме станет там лучше.
– Хорошо, - сказал я.
36.
Я знала, что нужно идти спать.
В эту ночь нашим жилищем стал старый дом, - двухэтажный, огромный, несколько отрядов без труда разместились в нем. В комнатах остались вещи врагов: ковры, картины, пыльные книги на длинных полках. Война не опалила этот дом, не тронула цветные узоры на каменной ограде и стенах, не оборвала вьюнки, оплетавшие колонны крыльца.
Окна дома призывно светились, силуэты и тени появлялись и пропадали. Скоро свет погаснет, все уснут, останутся лишь часовые. А с восходом солнца мы встанем, вновь отправимся в бой. Я должна идти внутрь, чтобы завтра быть полной сил.
Усталость плавала в теле, отзывалась болью в руках и между лопаток, говорила: "Ты сражалась несколько часов, ты заслужила отдых. Иди, ложись, сон ждет тебя".
Но я чувствовала, - стоит мне закрыть глаза, и усталость схлынет. Я буду лежать в темноте, вспоминать Лаэнара в одежде врагов, на другой стороне площади. Буду снова и снова думать о том, что он не со мной.
Поэтому я не шла в дом, смотрела на свет в окнах издалека, сквозь сплетение ветвей и движение листьев. Я сидела в саду, на скамье из узорчатого металла, - шершавый и крепкий на ощупь, он был лишен магии, лишен подлинной силы. Дым от сожженных деревень не доносился сюда, здесь пахло рыхлой землей и опадающей листвой. Сотни других запахов струились в воздухе, но я не могла назвать их имена. Я выросла в городе, привыкла к его коридорам и колодцам, к горным перевалам и пикам, к небесной высоте и холодным ветрам.
Шаг за шагом мы освобождаем землю, и я словно учусь дышать заново, настолько все непривычное и долгожданное.
Каким Лаэнар видит мир теперь? Сможет ли он понять меня, как понимал когда-то?
Я зажмурилась на миг, потом взглянула на звезды, мерцающие в просветах листвы.
"Мы еще не освободили побережье", - сказал нам Мельтиар. Поэтому я буду думать только о войне.
И, чтобы мысли вновь не унесли меня прочь, я стала вспоминать минувшую битву, удар за ударом.
Мы летели к морю, и я сидела у раскрытого борта, готова была выпрыгнуть, ворваться в битву. Горящие поля остались позади, но я все еще видела дым, - он стлался над землей, пытался догнать нас. Вечернее солнце опускалось к горизонту по левому борту от нас, сквозь стекло шлема казалось багровым, не слепило глаза. А впереди была крепость, с каждым мгновением она становилась все ближе, восемь башен и светлые стены. Отсюда казалось, уничтожить ее так просто: напасть с неба, перебить и выжечь всех, кто спрятался внутри.