Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание
Шрифт:
Как не говорится, что мертвое тело живет, и не может жить, если не примет в себя живую душу и несмешиваемо с ней не смешается, так и душа одна сама по себе не может жить, если не соединена неизреченно и неслитно с Богом, Который поистине есть вечная жизнь. Прежде такого соединения сознанием, видением и чувством она мертва… Нет знания без видения, нет и видения без чувства… Если ум не придет в созерцание того, что превыше мысли, не почувствует он таинственного действия [433] .
433
Cat. 13,68–79.
Как мы помним, Феодор Студит отождествляет воскресение души с очищением от грехов, умерщвлением страстей, и тому подобным [434] . Если у Феодора преобладают негативные выражения и приглушенные тона, то у Симеона мы находим его обычную обращенность к мистическим темам, например, видению
434
См. выше цитату из Малого Оглашения, 67
Неужели Божественное Писание хочет, чтобы мы лгали? Отнюдь! Напротив, оно побуждает нас говорить истину — о том, что воскресение Христово происходит в каждом из нас, верующих, и не однажды, но так сказать ежечасно, когда Сам Владыка Христос восстает в нас, нося светлые одежды и блистая молниями бессмертия и Божества. Ибо светоносное пришествие Духа показывает нам… Воскресение Владыки, вернее же, дарует нам видеть Его Самого воскресшим. Почему мы и говорим:«Бог Господь и явися нам»… Когда это случается с нами благодаря Духу, [Христос] восставляет нас из мертвых, животворит и дает нам видеть в себе Его, бессмертного и неразрушимого [435] .
435
Cat. 13, 105–121
Отметим, что при толковании богослужебных текстов Симеон применяет точно тот же метод, какой применял при экзегезисе Священного Писания: он анализирует буквальный смысл, затем дает мистическое его истолкование, опираясь на собственный внутренний опыт. Не случайно Симеон в цитированном тексте называет богослужебные песнопения»Божественным Писанием».
Итак, с точки зрения Симеона, существует тесная связь между богослужением и мистической жизнью христианина: последняя невозможна без первого, как и первое без последней [436] . Таким образом, богослужение составляет неотъемлемую часть духовности Симеона. Оно также является важной составной частью его богословия, которое можно определить как»литургическое», или»евхаристическое», поскольку оно глубоко укоренено в опыте, приобретенном Симеоном через богослужение. Мы находим у Симеона взаимозависимость между богословием и богослужением, характерную и в целом для всего православного Предания [437] .
436
Наша точка зрения совершенно противоположна мнению некоторых ученых, будто»прямое мистическое общение с Богом», проповедуемое Симеоном и позднейшими исихаста–ми,«было в явном противоречии с православным богослужением, которое ассоциируется с таинствами Церкви и иконопочитанием»: Kazhdan — Constable. Power, 91. Напротив, как мы увидим далее, православное богослужение в целом и таинство Евхаристии в частности, наряду с таинством Крещения, составляли основу мистицизма Симеона (см. Главу VIII) Что же до почитания икон, то оно также является неотъемлемой частью его мистицизма: ср. его описание мистического видения света, которое произошло сразу же после поклонения иконе Пресвятой Богородицы (Euch. 2, 265–269); ер. также публичную защиту почитания икон Симеона Студита, описанную Никитой в Житии 87, 21 — 93, 11 (см. цитату в Главе V).
437
Об этой взаимозависимости см. Schmemann. Tradition, 49–88
Отмечая церковные праздники, за каждой литургией принимая святые Тайны, посещая прочие ежедневные богослужения и вслушиваясь в литургические тексты, Симеон в полной мере участвовал в византийской Церкви своего времени. Вместе с тем он постоянно стремился восходить от земной реальности Церкви к ее : от великолепия праздничной службы к тому, что она символизирует; от буквального смысла литургических текстов к их внутреннему содержанию; от материального хлеба Евхаристии к обоженному Телу Христову и приобщению этому Телу»в созерцании и сознании».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПРЕПОДОБНЫЙ СИМЕОН И СТУДИЙСКАЯ ТРАДИЦИЯ
В жизни Симеона Нового Богослова чрезвычайно важное место занимал его духовный отец — Симеон Студит (Благоговейный).«Симеон Новый Богослов, вероятно, уникален в том отношении, что три главные внешние события его жизни — принятие им монашества в Студийской обители, его перевод в другой монастырь и, наконец, его изгнание из Константинополя — были вызваны его исключительной преданностью своему духовному руководителю, Симеону Благоговейному», — пишет Х. Граф [438] . Величайшим внутренним событием, перевернувшим жизнь Симеона, — первым мистическим видением Божественного света — он тоже обязан Симеону Студиту. Через последнего Симеон Новый Богослов приобщился
438
Graef. Director, 608.
Все эти факты побуждают нас обратить особое внимание на личность и учение Симеона Студита. Каким образом мог он оказать столь большое влияние на своего ученика? Можно ли считать Симеона Студита предшественником Симеона Нового Богослова в области аскетического и мистического учения? Чтобы ответить на эти вопросы, следует проанализировать все, что известно о Симеоне Студите, а также его писания.
Мы начнем настоящую главу с краткого экскурса в историю Студийского монастыря, расскажем о просветительской деятельности студийских иноков и об их роли в качестве духовных руководителей мирян. И Студит, и Симеон [439] прошли школу традиционного монашества в Студийском монастыре. Мы не поймем их отношение к православному Преданию, если не определим их место в студийской традиции, через которую оба они впитали многовековое духовное наследие византийского Православия и в рамках которой они жили и действовали.
439
Здесь и далее в этой главе мы будем для краткости называть Симеона Студита и Симеона Нового Богослова соответственно»Студитом»и»Симеоном».
Далее будут рассмотрены имеющиеся сведения о жизни Студита, после чего мы сосредоточимся на литературном влиянии, которое оказал Студит на своего ученика. Существует мнение, будто писания Студита не дают»никакого определенного ключа, который помог бы нам понять, почему он смог оказать… столь глубокое влияние на Симеона…» [440] Мы не вполне согласны с таким мнением. Есть много явных параллелей между учением двух Симеонов: анализ этих параллелей дает нам по меньшей мере некоторое представление о природе влияния Студита на Симеона. Разумеется, в первую очередь Симеон испытал на себе влияние личности и мистических дарований своего наставника, но постольку, поскольку писания последнего отражают его духовность, они были также весьма важны для Симеона, который цитировал их как письменное завещание своего духовного отца.
440
Turner. Fatherhood, 65
1. Студийский монастырь и его просветительская деятельность
Студийский монастырь был основан в середине V века [441] , но лишь в иконоборческую эпоху стал одним из самых значительных центров византийского монашества. Монастырь во главе с игуменом Феодором (799–826) сыграл решающую роль в борьбе против иконоборческой ереси, и после окончательной победы иконопочитателей в 843 году его авторитет был чрезвычайно высок [442] . Этот монастырь представлял собой новый, городской тип монашества: по своему укладу он заметно отличался от раннехристианских монастырей, будь то общежительного или скитского типа.
441
ODByz 3, 1960. Название монастыря можно буквально перевести как»монастырь тех, кто [принадлежит] Студиту».
442
Ср. Beck. Jahrtausend, 210–211.
Монашество зародилось, в частности, в Египте IV века, как форма ухода от мира: тысячи монахов селились в обителях, основанных вдали от городов, и лишь единичные подвижники продолжали жить в городах. Однако в дальнейшем мы наблюдаем стремительный количественный рост городских монастырей: монахи стали»возвращаться в мир»и селиться в городских пределах [443] . Это была своего рода монашеская миссия в миру, в результате которой происходила постепенная христианизация мира: идеалы монашества проникли в широкие слои византийского общества. Впрочем, и сами городские монастыри приобретали иной облик по сравнению с ранней египетской пустыней. Хотя основные принципы общежительного монашества оставались неизменными, это были уже не изолированные общины, а миссионерские и просветительские центры. Монастырское богослужение посещали миряне; монахам приходилось осуществлять духовное руководство мирянами, иметь тесные и постоянные контакты с городской жизнью, кого-то посещать, кого-то принимать. В послеиконоборческий период завершилось преобразование восточного монашества из спонтанного движения ревнителей духовного подвига в отдельное сословие внутри Церкви; с тех пор и до сего дня оно играет в Православной Церкви ведущую роль [444] .
443
В середине шестого века в одном только Константинополе было семьдесят шесть монастырей: Шмеман. Исторический путь Православия, 144
444
Там же, 255–258. О раннем монашестве см. также Иларион (Алфеев), иеромонах. Жизнь и учение св. Григория, 162–165