Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание

Алфеев Иларион

И если существует тот, кто ранее объяснял ему [478] акие вещи как прежде познавший Бога, он идет к. нему и говорит:«Я видел!«А тот говорит:«Что ты видел, чадо?» — «Свет, о отче, сладкий–сладкий, но чтобы сказать тебе, каков он, разум мой бессилен… Явился мне, отче, этот свет. Здание келлии моей исчезло, и мир миновал, убежав, как думаю, от лица Его, я же остался один, сопребывая со светом. Не знаю, было ли тело сие тогда там… Радость же была у меня невыразимая, которая и ныне со мною, любовь и великое желание, так что потоки слез полились у меня…«Итак, отвечая, [старец] говорит ему:«Это Он, чадо!»  [479] .

478

Cat. 16, 9–12

479

Eth. 5, 294–310

Очевидно, что глубина мистического опыта, которым обладал Студит, и привлекла к нему Симеона; можно предположить, что многие другие духовные чада были привлечены к Студиту именно этим [480] , также как и даром исцеления, которым обладал Студит [481] .

И. Озэрр высказал предположение, что прозвание («Благоговейный»), которое он переводит как Reserve («Сдержанный») досталось Студиту от его противников, которые будто бы насмешливо»обвиняли его в большом

недостатке скромности (сдержанности)» [482] . Нам, однако, представляется, что для такого предположения нет серьезных оснований: нет никаких свидетельств о том, чтобы термин когда-либо употреблялся в ироническом ключе. Гораздо вероятнее, что это прозвание было почтительно присвоено Студиту его духовными чадами по аналогии с библейским Симеоном (Лк. 2:25). Кроме того, если бы термин в самом деле был саркастическим прозвищем, вряд ли им стал бы пользоваться Симеон Новый Богослов, говоря о своем духовном отце.

480

Turner. Fatherhood, 62

481

Житие, 72, 12

482

Hausherr. Mystique, LXXIX

Студит, по всей видимости, не был образованным человеком: Симеон говорит о своем духовном отце как»непричастном урокам грамматики» [483] , а Никита называет его»неграмотным» [484] . Однако подобные выражения — не более чем общепринятые в житиях святых клише. По замечанию Х. Тернера, тот факт, что Студит дал Симеону книгу Марка Подвижника, показывает, что Студит по крайней мере умел читать и разбирался в духовной литературе; к тому же, очевидно, что книга принадлежала ему, а не была монастырской собственностью [485] , следовательно, у Студита была своя библиотека. Кроме того, авторству Студита принадлежит по крайней мере один письменный труд («Слово аскетическое»); это показывает, что он был вполне способен и сам изъясняться письменно. Некоторые современные авторы, писавшие о Студите, обратили внимание на свидетельства, встречающиеся и у Симеона и у Никиты, как будто указывающие на то, что Студит был юродивым, то есть, по выражению Л. Ридена,«человеком, который служит Богу под маской безумия» [486] . Такой тип святости, основанный на буквальном понимании слов апостола Павла»мы безумны Христа ради»(1 Кор. 4:10) и»немудрое Божие премудрее человеков»(1 Кор. 1:25), известен на православном Востоке с V века [487] и встречается в византийской и русской духовности на протяжение многих столетий. Среди ученых нет единого мнения относительно того, был ли Студит юродивым. К. Холль выражает удивление странными поступками Студита, как их описывает Симеон [488] . И. Розенталь–Камаринеа убеждена, что Студит был юродивым в полном смысле слова [489] , а Л. Риден говорит, что Студит»юродствовал время от времени» [490] . И. Озэрр занимает сдержанную позицию в этом вопросе, хотя и признает некоторую двусмысленность имеющихся свидетельств о Студите [491] .

483

Cat. 6, 195.

484

Житие, 72, 13

485

Turner. Fatherhood, 62

486

Rydtn. The Holy Fool, 106

487

Первой известной истории юродивой считается египетская монахиня Исидора, о которой рассказывает Палладий (420 г.): Лавсаик, 34 [98–100].

488

Но//. Enthusiasmus, 18.

489

Rosenthal-Kamarinea. Studites, 515–519

490

Ryden. The Holy Fool, 111

491

См. Hausherr. Mystique, LXXIX.

Рассмотрим эти свидетельства, чтобы прийти к удовлетворительному выводу. У Никиты есть место, где приводятся обвинения, выдвинутые против Студита Стефаном Никомидийским: тот был уверен, что Студит — «грешник», Симеон же почитал его святым [492] . Чтобы пояснить причину таких обвинений со стороны Стефана, Никита пишет:

Заранее умертвив плоть крайним бесстрастием и еще при жизни обезвредив ее естественные движения, так что приближающиеся к нему тела он воспринимал как мертвый — мертвые, [Симеон Студит)«надевал личину страстности , во–первых, желая скрыть имеющееся у него сокровище бесстрастия… а во–вторых, чтобы некоторых, а может быть, и всех лежащих долу этой приманкой незаметно вытащить из бездны погибели и спасти от смерти… Синкелл хватается за этот способ чудной ловли как за благовидный предлог для обвинения [493] .

492

Житие 81, 13 и далее

493

Житие 81, 2–13

Двусмысленные и неконкретные выражения Никиты не позволяют понять, в каких конкретных действиях проявлялась мнимая»страстность»Студита. Не следует забывать и того, что Никита лично не знал Студита и все, что он сообщает о нем, он мог взять только из сочинений Симеона или из устных бесед с ним. Что касается Симеона, то для него Студит был воплощением бесстрастия [494] . Говоря о бесстрастности Студита, Симеон указывает на некоторые черты в его поведении, которые»по нормам современного монашества могли бы показаться странными» [495] . Следующее место из Гимна 15 в этом смысле весьма показательно:

494

См. Василий (Кривошеий), архиепископ. Симеон, 320–321.

495

Turner. Fatherhood, 63

Симеон Святой, Благоговейный, Студит,

Он не стыдился членов всякого человека,

[Не стыдился] ни видеть некоторых обнаженными,

ни сам быть видимым обнаженным.

Он имел всего Христа и сам был Христом…

И оставался недвижимым, невредимым и бесстрастным [496] .

Задаваясь вопросом, при каких обстоятельствах Студит мог видеть обнаженных людей или сам показываться другим в обнаженном виде, ученые нашли»параллели»в житиях двух византийских юродивых, Симеона Эмесского и Андрея. В житии Симеона–юродивого описывается, как он, сняв всю одежду, вошел в женскую баню; разъяренные женщины выгнали его оттуда с побоями и насмешками. Когда же его спросили,

как он себя чувствовал в компании обнаженных женщин, ответ был:«Поверь мне, брат, словно полено среди поленьев, так и я был среди них, не ощущая, что имею тело, и не думая, что нахожусь среди телесных существ» [497] . Андрей–юродивый тоже имел обыкновение ходить обнаженным [498] и тоже, находясь среди блудниц, чувствовал себя»подобно мертвецу или подобно бесчувственному полену» [499] .

496

Hymn 15, 206–212

497

Житие св. Симеона Эмесского, 82–83 [148–149].

498

Житие св. Андрея Юродивого [696 ВС].

499

Там же [652 С-653 А].

Можно задать вопрос: насколько эти эпизоды соответствуют тому, что нам известно о Студите? Помимо сходства в употреблении стандартных сравнений (а именно, плоти с поленом), нет больше никаких прямых аналогий; нет, в частности, и указаний на то, чтобы Студит ходил нагим по улицам или входил в женскую баню. Кроме того, ни Симеон, ни Никита не называют Студита термином (юродивый). Сравнивая жизнь Студита с житиями известных юродивых, мы видим существенные различия: Студит был общежительным монахом, а те чаще жили в городах среди мирян; его почитали в монастыре и в городе как старца, к тем же и монахи и миряне относились с пренебрежением. Неизвестно ни одного случая, когда юродивый был бы старцем в полном смысле слова — духовником мирян.

Нам представляется, что существует совершенно тривиальное объяснение приведенного текста из 15–го Гимна Симеона: Студит просто иногда посещал баню, будь то в монастыре или в городе, и уж конечно, не женскую, а мужскую. Как констатирует К. Манго,«представители византийского клира посещали бани столь же регулярно, как и представители любых других слоев городского общества» [500] . Большинство монахов, должно быть, также посещали бани, хотя, может быть, и не столь часто, как миряне и клирики: ученые указывают, что»монастырские уставы на этот счет расходятся, от посещения бани два раза в месяц до трех раз в год, но чаще всего указывается срок — раз в месяц» [501] . От самого Феодора Студита нам известно, что даже в его время в Студийской обители было»банное заведение с банями и прочими удобствами» [502] . Симеон Новый Богослов, перечисляя недвижимое имущество монастырей своего времени, упоминает и бани [503] .

500

Mango. Image, IV, 338–339

501

Kazhdan — Constable. People, 69. Различные монастырские правила относительно мытья в банях см. в: Berger. Bad, 60ff.

502

См. Большое Оглашение, I, 36

503

Cat. 5, 732–734.

Вместе с тем, в монашеских кругах посещение бань всегда рассматривалось как некое ослабление аскетической дисциплины [504] . Уместно здесь вспомнить два повествования из»Луга Духовного». В одном говорится, как монахи просили игумена построить в монастыре баню рядом с источником, и тот, нехотя, согласился,«снисходя к слабости братии». Как только постройка была завершена, вода в источнике иссякла, и вернулась лишь после того, как игумен дал распоряжение разрушить баню [505] . В другом повествовании старец Александр сокрушается о том, что»отцы наши никогда не умывали лица своего, а мы открываем общественные бани» [506] . Посещение бань рассматривалось как слабость, а непосещение их считалось подвигом и добродетелью [507] . Для ревнителей аскезы из монашеской среды достаточно было того факта, что Студит (пусть, может быть, и изредка) ходил в баню, чтобы объявить его ничуть не большим подвижником, чем другие, и отнюдь не святым. Как уже упоминалось, Студит не был ригористом в аскетических правилах, в отличие от»стандартных» святых византийской аскетической и агиографической литературы, которые обычно не спят, не едят и не моются: все это считается»снисхождением к плоти», противоречащим идеалу святости и подвижничества.

504

Ср. Диадах Фотикийский. Гностические главы, 52 [114].

505

Иоанн Моск. Луг духовный, 80 [2937 А — 2940 А].

506

Там же, 168 [3036 А]. Последнее замечание отражает обычай некоторых византийских обителей предоставлять свои бани в пользование мирянам: о такой практике см.: Magdalino. Bath, 173ff.

507

Об (букв,«немытии») как традиционной монашеской добродетели см.: Hunger. Badwesen. Уже в четвертом веке Афанасий свидетельствует об Антонии, что тот»не мыл тело свое водой»: Житие преп. Антония 47, 2 [262]. Григорий Богослов восхваляет своего друга Василия Великого за : см. Слово 43, 61 [258]. Однако сам Григорий принимал»утешение банями»: Письмо 126 [93]. Ср. Magdalino. Bath, 116.

Таким образом, мы приходим к следующему заключению: нет никаких прямых свидетельств о том, что Студит был юродивым, или что он»предавался нудизму» [508] . Равным образом, ничто не подтверждает предположение Х. Граф о том, что»в жизни Студита были случаи, никак не совместимые со святостью: его ученики и Никита постарались сделать все, чтобы их скрыть, хотя и не смогли вовсе обойти их молчанием» [509] .

Тем не менее, позволительно предположить, что Симеон Студит, не будучи юродивым, в каком-то отношении иногда подражал юродивым. Говоря о некоторых необычных чертах в поведении Студита, Никита объясняет их его смиренным желанием скрыть свое бесстрастие [510] . Мысль о том, что бесстрастный должен скрывать свое состояние, притворяясь, будто одержим некими страстями, принадлежит Иоанну Лествичнику [511] . Он же приводит некоторые случаи из житий святых юродивых как примеры их смирения и бесстрастия [512] . Развивая идею Лествичника, Симеон в своем 8–м Огласительном Слове говорит, что»притворно изображающий, по примеру святых отцов, некую страстность, будучи сам бесстрастным, для спасения и пользы многих, достоин похвалы и блажен» [513] . Весьма возможно, что речь здесь идет о Студите. Однако нам по–прежнему недостает какой-либо прямой параллели между Студитом и юродивыми.

508

Gouillard. Proces, 11

509

Graef. Director, 609

510

Житие 81, 6–7.

511

Лествица, 26 [1064 BC].

512

Там же, 25 [997 ВС].

513

Cat. 8, 16–22