Преследование праведного грешника
Шрифт:
— Ты испугал меня, — сказала она. — Как тебе удается так бесшумно ходить но деревянному полу?
Словно пытаясь объяснить, Джулиан взглянул на свою обувь.
— Извини. — Он кивнул головой на принесенный им поднос с чашками и тарелками. — Я подумал, что ты захочешь передохнуть. Приготовил нам чай.
Саманта заметила, что он также отрезал им по куску шоколадного торта, который она испекла к ужину на десерт. Это вызвало у нее всплеск раздражения. Он вообще-то мог бы понять, что ему не следует лезть не в свои дела. Мог бы сообразить, что торт предназначен для особого случая. И хотя бы раз, господи ты боже, мог бы сделать пару выводов из имеющихся фактов. Но она высыпала лопату мусора в тачку и кротко сказала:
— Спасибо, Джули. Мне и в самом деле не помешает слегка подкрепиться.
Приготовив обед, за столом она почти ничего ела. Так же как и он, кстати. Поэтому ей действительно требовалось перекусить. Она лишь сомневалась, что сможет сделать это в его присутствии.
Они прошли по галерее и остановились возле одного из окон, где Джулиан поставил поднос на столешницу прискорбно дряхлого буфета. Взяв по чашке ароматного индийского чая, выращенного в бенгальских горах, они присели на пыльный подоконник, ожидая, кто первый нарушит молчание.
— Наши дела вроде налаживаются, — рискнул начать Джулиан, глядя в конец галереи, где темнела дверь, в которую он вошел. Со странным упорством он всматривался в венчающую ее резную фигуру бриттонского сокола, словно хотел досконально изучить это потемневшее, богато украшенное изображение. — Без тебя, Сэм, у меня ничего не получилось бы. Ты славный парень.
— Какая женщина не мечтает услышать это? — ответила Саманта. — Спасибо тебе большое.
— Черт. Я не имел в виду…
— Не важно. — Саманта сделала глоток и уставилась на поверхность чая, забеленную молоком. — Почему ты не поделишься со мной, Джули? Я думала, мы достаточно близки.
Он шумно отхлебнул свой чай. Саманта еле удержалась, чтобы не поморщиться.
— Чем мне с тобой поделиться? Да, мы действительно близки. По крайней мере, я надеюсь. То есть мне хотелось бы, чтобы мы поддерживали близкие отношения. Если бы не ты, то я уже давно отказался бы от всего этого. Практически ты мой самый лучший друг.
— Практически, — повторила она. — Весьма туманное выражение.
— Ты понимаешь, о чем я говорю.
В том-то и беда, что она понимала. Она понимала его слова, его намерения и чувства. Ей хотелось взять его за плечи и встряхнуть как следует, чтобы он понял, каков главный смысл существующего между ними полнейшего понимания. Но она не посмела и решила все-таки выяснить хоть отчасти, что же на самом деле произошло между ее кузеном и Николь, хотя и не вполне осознавала, что будет с этим делать.
Я даже не представляла, что ты предложишь Николь выйти за тебя замуж. Когда полицейские сказали об этом, я не знала, что и думать. О чем?
— Ну, почему ты ничего не рассказал мне. Во-первых, что ты сделал ей предложение. И во-вторых, что она отказалась от него.
Честно говоря, я надеялся, что она передумает. Жаль, что ты не поделился со мной. — Почему?
— Тогда все стало бы… несколько проще.
При этих словах он повернулся к ней. Саманта почувствовала на себе его взгляд, всколыхнувший в ее душе какое-то смутное беспокойство.
— Проще? Как могло знание того, что я сделаю Николь предложение и получу отказ, сделать что-то проще? И для кого?
Впервые его слова были сдержанно-осторожными, что побудило ее к такой же сдержанности.
— Проще для тебя, конечно. Целый день во вторник я видела, что ты ходишь сам не свой. Если бы ты рассказал мне, я помогла бы тебе. Наверняка тебе было нелегко в одиночестве терзаться сомнениями со вторника до среды. Мне кажется, ты не сомкнул глаз в ту ночь.
Молчание длилось мучительно долго. Потом тихо:
— Да. Это верно.
— Ведь мы могли бы поговорить об этом. Когда выговоришься, становится легче, ты так не считаешь?
— Когда выговоришься… Не знаю, Сэмми. В последние несколько недель между нами возникла такая удивительная близость. Все воспринималось так радужно. И…
Саманту согрели его последние слова.
— И наверное, я не хотел сделать что-нибудь такое, что могло бы разрушить или ослабить эту близость. Разговор с тобой ничего не изменил бы, ведь я знаю, что ты не стала бы передавать ей, о чем мы говорили.
— Естественно, — сказала Саманта с мрачноватым унынием.
— Я понимал, что вряд ли она изменит свое мнение. Но маленькая надежда еще оставалась. И мне казалось, что если я расскажу о своих планах, то все наверняка развалится. Идиотизм, конечно. Но это именно так.
— То есть ты боялся облечь надежды в слова. Да, я понимаю.
Наверное, правда заключается в том, что я не смел взглянуть в лицо реальности. Я уклонялся от осознания того, что не нужен ей так, как она нужна мне. Мне предложили остаться другом. И даже любовником во время ее наездов в наши края. Но ничего более серьезного.
Джулиан ковырнул вилочкой свой кусок торта. Он лишь попробовал его, так же как и Саманта. Наконец он поставил тарелку на подоконник и сказал:
— Кстати, а ты видела затмение? Саманта озадаченно нахмурилась, но потом вспомнила. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.
— Нет. Я передумала. Меня как-то не особо прельщала перспектива дожидаться его в одиночестве. Я пошла спать.
— Вот и хорошо. Не хватало еще, чтобы ты заблудилась в пустошах.
— Ну, это вряд ли. Это же всего лишь Айем-мур. Pi вообще, я так часто гуляла в одиночестве, что теперь даже в дальних холмах всегда знаю, где я…
Она замолчала и взглянула на кузена. Он не смотрел на нее, но покрасневшее лицо выдало его мысли.
— А-а. Понятно. Так вот что у тебя на уме?
— Извини, — промямлил он с несчастным видом. — Я не перестаю думать об этом. Приезд полицейских только ухудшил положение. С тех пор я думаю лишь о том, что могло с ней случиться. Я не в силах выкинуть эти мысли из головы.
— Попробуй применить мой метод, — посоветовала она, слыша, как в ушах отдаются бешеные удары сердца. — Есть множество способов направить мысли в другую сторону. Попробуй поразмышлять, к примеру, о том, что с незапамятных времен собаки рожали щенков без посторонней помощи. Разве это не удивительно? Об этом можно думать часами. И одна только эта мысль может заполнить голову, не оставив в ней места для чего-то другого. Джулиан замер. Она сама подтолкнула его к этому вопросу.