Преследуя Аделайн
Шрифт:
— Какая хорошая девочка, — хвалит он. — Мне нравится, когда ты боишься и умоляешь.
Когда я, наконец, думаю, что снова не могу дышать, он возвращает мне дыхание. Его губы накрывают мои в электрическом поцелуе. Мои ногти впиваются в его грудь, вызывая у меня низкий рык, когда он поглощает мой рот своим.
Энергия между нами трещит и взрывается, когда мы пьем друг из друга. Искры огня и вкус горького вина проникают в мой язык.
Никогда еще яд не был так хорош на вкус.
Пока наши языки борются за господство, он обхватывает меня за талию и легко поднимает.
Температурная борьба в моем теле ощущается так же, как его глаза инь-янь. Прохлада от зеркала угрожает послать дрожь по моему телу, но прижатие его тела к моему — обжигающе горячее.
Резкий укус боли по обе стороны моих бедер заставляет меня задыхаться в его рот. Одним быстрым движением он отрывает мои стринги от моего тела, разорванная ткань застревает где-то между нашими телами.
Он отстраняется и устанавливает головку своего члена у входа.
— Раздвинь для меня свою киску, маленькая мышка, — приказывает он. Я открываю рот, чтобы возразить, готовая сказать ему, чтобы он просто трахнул меня, но выражение его лица лишает меня дара речи.
Разочарование нарастает, я протягиваю обе руки между нашими телами и делаю то, что он говорит. Красный румянец окрашивает мою грудь, когда я раздвигаю себя. Это унизительно, когда он знает, что я не должна этого хотеть.
Он знает, что я хочу, чтобы он вошел в меня силой. И в наказание за оскорбление он собирается заставить меня показать ему, как сильно я хочу его. Раздвинув мою киску и пригласив его внутрь.
Боже, как я его ненавижу.
Его руки больно сжимают мои бедра. Завтра я проснусь с синяками от рук, и какая-то часть меня этого боится. Невозможно будет забыть о том, что произошло, когда на моей коже будет отпечаток его рук.
— Не смей двигать руками, — угрожает он за секунду до того, как натягивает меня на свой ждущий член.
— Ах! — кричу я, мои руки в считанные секунды долетают до его груди, чтобы я могла оттолкнуться от него. Он слишком велик, растягивая меня шире, чем я когда-либо была.
Мои глаза округляются в огромные блюдца, когда я хнычу от натиска. Я чувствую, как его член скользит между моими пальцами, когда он проникает в меня еще глубже.
— Прекрати! Он не помещается, — задыхаюсь я.
— Какая бедная маленькая мышка, — насмешливо воркует он, его тон хриплый и натянутый. — Может быть, однажды ты позволишь мне обращаться с этой киской как со стеклом и показать ей всю свою любовь, но ты была плохой девочкой, не так ли?
Когда я не отвечаю, он прижимает меня к себе сильнее, вызывая еще один болезненный хнык.
— Разве не так? — кричит он.
— Да! — кричу я, задыхаясь, зажмурив глаза от вторжения.
— Теперь ты будешь хорошей маленькой девочкой?
— Да, — отчаянно лепечу я. Боль превращается в нечто более интенсивное и захватывающее дух. Он выходит и снова входит, на этот раз мягче, но не менее злобно.
Такое ощущение, что мое тело вот-вот разорвется. Это неестественно — быть такой чертовски полной.
Он вытаскивает кончик, а затем вводит
Это, блядь, неестественно.
— Черт возьми, Адди, я едва помещаюсь.
Наверное, поэтому мне кажется, что он разрывает меня пополам.
Он начинает медленно и с силой. Резкие толчки, затем затягивает себя в мучительном темпе, прежде чем снова врезаться в меня. Я чувствую, как мое тело начинает расслабляться, жадно всасывая его, пока он проклинает мою душу каждым ударом.
Расширив позицию, он упирается в зеркало, и мой живот сжимается, чувствуя, как он собирается нанести повреждения моим органам.
Ударные волны пробегают по моим нервным окончаниям, когда он ускоряет темп, грубо трахая меня в зеркало, в то время как с моих губ срываются громкие звуки, которых я никогда в жизни не издавала. Наслаждение ослепляет, а ощущение того, как он входит и выходит между моих пальцев, только усиливает вожделение, разгорающееся в глубине моего живота.
— Посмотри на нас в зеркала, — грубо требует он. Это требует огромных усилий, но я открываю глаза и провожу ими по десяткам зеркал. Все мыслимые ракурсы смотрят на меня.
Это слишком — смотреть, как он вводит себя в меня. Его задница сжимается от силы его толчков, а по моим розовым щекам расплывается красный румянец. Мои глаза полузакрыты, а лицо искажено от нескрываемого блаженства.
Он поворачивает голову, и наши взгляды сталкиваются в одном из зеркал. Мое сердце замирает, когда я отвожу взгляд, чтобы оглядеться и увидеть его глаза, устремленные на меня с нескольких сторон, — это самое сильное чувство, которое я когда-либо испытывала.
Как то чувство, когда ты знаешь, что кто-то наблюдает за тобой, но умноженное на дюжину.
Мои глаза снова встречаются с его глазами, и на его лице появляется медленная улыбка. Он наклоняется ближе, его губы скользят по моим, и он наблюдает, как я медленно расходилась по швам, все это время ухмыляясь мне.
— Скажи мне, маленькая мышка, тебя когда-нибудь трахал такой мужчина, как я?
Я прикусываю губу и качаю головой, борясь с желанием закатить глаза к затылку. Он меняет положение, просовывая каждую руку под мои колени и высоко поднимая их. Смущенный крик вырывается наружу, когда он меняет угол наклона бедер и попадает в точку, которая мгновенно заставляет мои ноги неистово задрожать.
— О Боже, — стону я. И на этот раз я не могу удержать свою голову от падения на зеркало позади меня, а глаза — от закатывания назад.
— Правильно, детка. Я твой гребаный Бог, — рычит он, прежде чем я чувствую, как его зубы впиваются в мою шею.
Мой живот сжимается, и я чувствую, как оргазм нарастает с опасной скоростью. Такое ощущение, что разъяренный Посейдон находится в моем животе, формируя разрушительное цунами, которое, несомненно, убьет меня.
Зеркало начинает яростно содрогаться от того, как сильно он меня трахает. Кажется, что оно может разбиться в любую секунду, но я не могу заставить себя волноваться.